Медленное пламя
Шрифт:
— Милая, остановись, — приказал он.
Она не остановилась.
— Я не позволю тебе взять вину на себя, Тоби. Это неправильно.
— Ладно, Адди, я не возьму эту вину.
Она закрыла рот.
— Я не хотел напоминать тебе о Перри и твоем отце.
— Тоби. Перри мне не навредил. Я знаю, что не виновата в его проблемах. Я хочу донести до тебя, что и проблемы твоей матери — не твоя вина. И не твоего отца. Только ее. И я чувствую, что ты все еще съедаешь себя за это, и ты должен это прекратить.
Тоби ничего не сказал, потому что не видел
В его голове стало пусто.
Он потерялся в ее словах.
— Милый, — позвала она.
Тоби смотрел на нее, не видя.
— Тоби, милый, вернись ко мне, — попросила она, погладив его по щеке.
Он вернулся к ней.
Она уловила момент, когда он это сделал.
— Тебе это не приходило в голову, — предположила она.
— Нет, — подтвердил он.
— Ты в порядке? — спросила она.
— Она уничтожила его.
Адди провела большим пальцем по границе его бороды.
— Он так и не смог забыть ее.
— А все те безымянные женщины, о которых ты упоминал ранее, не пытались помочь ему забыть о ней?
— На короткое время, возможно, в попытке подарить своим сыновьям женскую ласку. В основном, я полагаю, это происходило потому, что, как мужчина, он тоже нуждался в этом. К тому времени, когда мне исполнилось десять, он разбил больше сердец, чем я мог сосчитать, и он вытворял такое дерьмо, в то же время вбивая в головы своих сыновей, никогда не разбивать женские сердца. Он говорил нам, что худший мужчина тот, кто играет сердцем женщины. Я никогда этого не понимал, потому что он делал это постоянно.
— Да, это чертовски запутанно, — пробормотала она.
— Не пойми меня неправильно, Адди, я любил его. Он был хорошим человеком и хорошим отцом, и тоже любил нас. Гордился нами. Показывал это. Учил нас хорошим вещам. Правильно нас воспитывал. Знал, что нужно дать мне свободу, в которой я нуждался, и я всегда буду ему за это благодарен. Но Джонни воспринимает его как богоподобное чудо, хотя, на самом деле, это не так. У него были недостатки.
— Хорошо, но ты понимаешь, что любовь к ней не была одним из этих недостатков, — осторожно сказала она.
— Вероятно, до сих пор я этого не понимал. Хотя знал, что играть с женщинам — это не то, к чему стоит стремиться, а делать это, одновременно говоря своим сыновьям, чтобы они никогда так не поступали, — это полный пи*дец.
— Хм-м-м… — протянула она.
— Хм-м-м… что?
— Это нормально и касается обеих сторон: женщина смотрит на свою мать и либо отчаянно хочет быть похожей на нее, либо до чертиков боится стать ею. То же самое и с мужчиной.
Дерьмо.
Она была права.
— Дело в том, — продолжила Адди, — что тебя разрывает на части то, что твой отец был хорош во многих отношениях, даже достоин восхищения, но в одном из важных качеств он подкачал, и ты сосредоточился на этом, а не на других вещах, которые он явно тебе дал. И возможно… просто подумай об этом, ладно? Возможно, тебе стоит дать ему поблажку, потому что недостатки есть у каждого. Никто не идеален. И он не был идеален. Это не делает его богоподобным. Но, в конечном итоге, это делает его тем, кем он был на самом деле. Человеком.
На
Как только он оторвался от ее губ, Адди пару раз медленно моргнула, что выглядело мило, и улыбнулась.
— Теперь, хочешь я разберу твои проблемы со старшим братом? — предложила она.
— У тебя есть проблемы со старшей сестрой?
— Неа. Иззи на сто процентов чумовая.
Он ухмыльнулся.
— Да, она такая.
— Джонни тоже чумовой, — мягко сказала она.
— Ну, детка, мой старший брат богоподобен.
— Он обычный человек, Тоби.
— С Джонни у меня не так много проблем, Аделина. Я был любимцем бабушки и Марго. Он был любимцем дедушки, папы и Дэйва. Все они любили нас обоих, но у каждого из нас было нечто особенное. В нем не было ничего плохого, потому что он не делал ничего плохого. Он насквозь золотой мальчик. Надежный. Ребенком я хотел, чтобы он мне не нравился. Это чушь, но это правда. Он до тошноты совершенен. Очень хороший парень. Я не был поклонником его заморочек старшего брата, но, как ты знаешь, с этим мы разобрались. Кажется, я совсем недавно отказался от мысли, что каким-то образом должен походить на него. Сегодня, Адди, ты нашла себя. А я нашел себя на прошлой неделе, когда поговорил начистоту с Джонни. Так что, все хорошо.
— Уверен?
Господи, она была милой.
Такого он не ожидал.
Ему нравилась ее откровенность. Ее характер. Ее сообразительность. Ее защитный инстинкт. Она была великолепна.
Но ему чертовски нравилось то, что она была такой милой.
— Дорогая, я в курсе городских сплетен, — мягко сказал он. — Знаю, что меня называют Тоби «поматросил и бросил». Знаю, что они считают Джонни солью земли, владельцем автомастерских в следующем поколении после дедушки и папы. Я знаю, что уважение к традициям, которые он проявляет, значат для жителей маленького городка в Кентукки. Знаю, что они восхищаются им за то, что он терпел дерьмо от семьи Шандры. За то, что отправился на поиски Брукса ради тебя. И я знаю, что они считают меня ветреным младшим братом, который постоянно где-то пропадает и не может посвятить себя ни работе, ни городу, ни женщине.
— Неважно, что они считают.
— Детка, это не ко мне подходит какая-то засранка и рассказывает про Неудачницу Адди. Полагаю, сегодняшний день продемонстрировал, что их мнение важно.
— Просто я не проживала здесь свою бурную молодость.
Тоби не нашелся, что на это ответить.
— И мы не можем пойти в тот греческий ресторан в Бельвью, — сообщила она ему. — Во время кулинарного фестиваля на День памяти, пока Иззи оставалась с Бруксом на пикнике на площади, я отомстила Перри с одним из сыновей владельца этого ресторана в его грузовике. Это был мелочный, и, в конце концов, ничего не значащий поступок, потому что, чтобы месть удалась, человек, которому вы мстите, должен об этом знать. Хотя, когда мы закончили, я подумывала попросить парня сделать совместное селфи и отправить его Перри. Но потом подумала, что если все обернется кошмаром, отправлять своему бывшему такое селфи будет глупым поступком.