Медовый месяц Золушки
Шрифт:
Дорогая, сосредоточьтесь, пожалуйста… у вас отсутствующие глаза… а человек, между прочим, чуть не стал гусем! Но, господа, - по порядку! Он что - ни с того ни с сего взмахнул этой своей чудо-палочкой перед носом господина Бум-Бумажо?
Золушка не сводила глаз - сияющих глаз, нужно добавить, - с предмета, который сейчас был у Лариэля в руках.
– Я знаю эту вещь! И знаю, чья она! Да, он мой друг, этот мальчик…Жан-Поль… А его госпожа - она тоже тут? Госпожа Фея?
– Фея?
– живо переспросил принц.- Так он был не один?
–
– Итак?… - Лариэль всем корпусом повернулся к ней.
Принц не понял и отказывался понять, почему такая спешка, на что обида… Кто ее гнал, собственно говоря? Только те "доброжелатели", струсившие поставить свою подпись? Вот под этой сиреневой мерзостью? Но это глупо - бояться тех, кто сам по-заячьи трусит… Уж не путает ли она, не смешивает ли его с ними?
Она молчала. Она бы сразу направилась к двери, но нужно было узнать сперва про Жан-Поля… И смущала ночная сорочка - единственное, что оставалось на ней, если скинуть сейчас охотничью куртку Лариэля…
Тем временем к ней взывал Бум-Бумажо, чуть ли не припадая к ее ночным туфлям. Умолял: ее дружок должен понять, что это жестоко - оставлять министра с гусиной лапой… Что без человеческих пальцев ему не жить, не взять пера… Он называл Золушку "очаровательной", "божественной"… он извинялся за резкие слова в адрес шалунишки- волшебника… теперь-то он понял: это всего лишь озорство… Только, право же, недоброе…
Барон Прогнусси не соглашался считать это озорством. Он требовал! Юный шутник обязан вернуть двум гвардейцам их ружья, превращенные в две ветки жасмина! Боевое оружие - не чета таким пустякам, как жасмин… это оскорбление армии, урон казне… и вообще произвол, безобразие! И еще: когда в его потасовку с гвардейцами вмешались господа Коверни и Посуле, - мальчишка, по словам барона,…склеил их! Спинами. Как сиамских близнецов! Два члена Совета Короны и в общем приличных человека оказались в смешном, унизительном, невозможном положении! Юный гость принцессы обязан немедленно прекратить этот фарс.
Принц согласился: да, это уже черт знает что… И спросил Золушку: почему ее приятель ведет себя здесь по-неприятельски?
Она сказала:
– Не знаю я, могу только гадать… Если я правильно догадалась - он защищает меня! Затем и пришел, наверное… А где он меня ждет?
Барон отвечал: такой озорник не может, само собой понятно, ждать ее у фонтана, или у театра или, например, в кондитерской… Его место, как легко догадаться, не столь удобно и приятно, но он же сам как бы напрашивался…
Язык карлика Прогнусси еще произносил что-то, а в глазах его заерзал, запрыгал, заметался страх! И в глазах Лариэля тоже… И во взгляде Бум-Бумажо…
Все они как-то сморщились - не только лицами, но, казалось, еще и телами. Дело в том, что принцесса Анна-Вероника, она же - Золушка была сейчас такой, какой не видели ее никогда: она выпрямилась, во взгляде
– А ну, отпустите мальчишку! Сию же минуту! Не то я сама превращу вас в гусей… Всех!
Трое мужчин оцепенели перед ней.
Самое печальное - что принц окончательно терял лицо в эти минуты. Заговорил жалкой скороговоркой, какой ни разу от него не слышали прежде. Не сводя глаз с палочки, напоминал о любви… Удивлялся: куда ж она вся испарилась, любовь-то? У него-то - нет, по- прежнему на своем месте… отчего ж у нее-то прошла?
Ну хорошо, он на любви уж не настаивает… но тогда пусть вспомнит о милосердии хотя бы! Принц, обращенный в гуся?! Но за что?! Несправедливо же - объединять его с врагами ее, с гонителями! Они из разного теста…
Она сняла с себя Лариэлеву куртку. Аккуратно повесила на спинку стула. Ночная сорочка больше не причиняла неловкости. Возможно, потому, что эти трое - они уже не казались мужчинами… в достаточной мере. Ее спрашивали, куда же она теперь - она отвечала: на воздух… Она отмахнулась от предложения барона вызвать сюда начальника тюрьмы, чтобы отдать ему новые распоряжения насчет юного арестанта. "Не стоит… мы уж без вас, сами…" Она пошла и по коридору вслед ей летели обещания Бум-Бумажо прославить ее в стихах, если она освободит его от гусиной лапы…
На воздух! Ей давно требовался приток воздуха… Значит, превращение в птицу - безжалостный фокус, немилосердный, да? А муж, родной человек, обернувшийся вдруг чужим, фальшивым, унизительно слабым - это как?
Почему-то вспомнилась великолепная красавица-лошадь по имени Карма и то, как принц ставил ее на дыбы, как брал на ней высокие препятствия… Золушка любила угощать Карму сахаром… Ох, не стоило Лариэлю седлать ее в ближайшие дни - Карма сбросит его! Подобно тому, как будущее видят иногда цыганки, профессиональные предсказательницы, Золушка просто увидела вдруг, как беспомощно летит он из седла в раскисшую глину! Может, предупредить его? Нет, пусть, пусть лошадка его проучит…
– Ваше Высочество, а не допустили мы промашку сейчас? В ее руках - этот колдовской инвентарь… Не начнет ли она мстить?
Принц глухо отвечал, что нет, не начнет.
– Вы так уверены? Почему, позвольте спросить?
– Потому что она любит меня, барон. Любит… Напомнить вам, что это такое? Это когда… Впрочем, смешно: один удавленник объясняет другому, как дышится горным воздухом… Не объяснит!
Опять помолчали. Барон страдал из-за своих газов.
– Так какая ваша задача теперь?
– спросил Лариэль.
– Отправляться ко двору Балтасара и просить руки его доченьки? Бумажо, готовы мои любовные письма к ней?