Мегаполис Ленд
Шрифт:
Затем перед их взором во всей красе предстал Чилкин. Это был мужчина среднего роста и возраста, с ног до головы одетый в камуфляж. Его крохотную, овальную голову с редкими седыми волосами украшала военная кепка, на лице блестели маленькие серые глаза и торчал выдающийся нос, вымазанный сажей или мазутом. Коренастая фигура и сутулость делали Чилкина похожим на героя пародийных сериалов о суровых армейских буднях. Остальные отличительные черты с первого взгляда обнаружить не удалось, так как он отвлекал внимание шаткой, кривой, чуть прихрамывающей походкой и активной, почти развязной жестикуляцией.
– Аркадий
Он старательно пожал каждому руку, испачкав их сажей.
– Предположу, что вы практиканты и любители музея нашего погибающего предприятия, – доброжелательно обратился он к гостям.
– Не совсем. Мы к вам по другому вопросу, – ответила Вика, нелепо усмехнувшись.
– Ближе к телу! – приказал Армен. – Это серьезные и отважные люди, Аркаш. Учти, вопрос сложный и не терпит возни.
– Я что, похож на знатока из клуба «Что? Где? Когда?» По какой же надобности?
– Мы ищем Андреаса Райса, а вы единственный, кто может нам помочь, – выложил Стас цель визита.
– Опаньки! Тише, тише, тише. Цыц! – Аркаша приложил указательный палец к губам, заметно напрягшись. – Не произносите громко это имя, опасно. Я не зря скрываюсь в укромной пещере.
– Уверена, вы нам подскажете, – поддержала Вика. – Вы наш последний шанс.
– Не спешите, не спешите! Обмозгуем, посидим, обсудим. Присаживайтесь, а я принесу мои скромные угощения.
– Постой, Аркаш! Им скорее не Райс сейчас нужен, а Настенька, – поправил Армен. – Признайся, ты поддерживаешь с ней шуры-муры?
– Настенька? Настенька чудная девочка. Характер дрянной, но внешность… Хе! Когда-то я ухаживал за ней, но потерпел неудачу. Райс более удачлив в любовных походах. Короче, мне не удалось затащить в постель эту цыпочку – отдал ее другу, и баста. Не ссориться же из-за бабы. Это не по-нашему, не по-офицерски. Правильно, Армен?
– Мне по барабану, я семейный человек.
– Ну и что? Никогда не изменял супруге, клянешься?
– Отстань, я не на смертном одре.
– Вот, поклясться не можешь. Значит, изменял, и будешь изменять, что и требовалось доказать. А я не совратил Настю, расстроился и покинул бренный мир, променял порок и чревоугодие на темную берлогу, превратившись в последнего отшельника нашего горемычного завода. Почему молва называет его заводом? Это химическое предприятие. Мы химикаты производим, а на настоящих заводах льют металл, делают пулеметы и пушки, танки на конвейере пускают. Челябинск и Магнитогорск – вот священная кузница России. А мне и тут вольготно и тепло, но бабы у меня нет. Самые страшные обезьяны уволились полгода назад или в декрет ушли и не собираются оттуда возвращаться. И правильно делают, между прочим. Химия на пользу никому не идет, она в бабском, да и в мужском, видать, организме всякие мутации и пертурбации вызывает. Хоть миллионы за вредность выплачивай – состояние экологии не улучшится. А рожать-то надо! Кто будет реализовывать национальные проекты, Дед Пихто? Где сильная демография? В Караганде, е-мое! Срок-то идет, и бабы рожают, не боясь принести в мир урода.
Чилкин бодро развернулся и шмыгнул за угол.
– Он пьян? – спросил Стас. – Несет всякую чушь, а нам его гребаные подсказки слушать.
– Аркаша всегда навеселе, кто его видел трезвым, тот счастливчик. Я не помню, как Чилкин выглядит, когда как стеклышко. А что еще делать? Народ потихоньку спивается. Работы нет, заняться нечем. Женщины – и те ушли.
– Какая нормальная тетка останется с безработным алкашом? – возмутилась Вика. – Лишь полная дура.
– И остаются. Можно же и вместе пить и не тужить, так веселее. Это правда, на заводе кругом дуры, но и те вымерли.
В углу комнатушки стоял стол на тонких ножках, покрытый рваной клеенкой. Рядом располагались три старые табуретки и скамья. Места хватит всем, даже если увеличить число гостей вдвое. Напротив стояла тумбочка, на которой пылился допотопный корейский телевизор и самый настоящий телефон с уходящим под плинтус тонким проводом. Пол покрывал протертый линолеум с обрезанными краями и ртутными пятнами.
Стас и Вика присели на скамью, Армен довольствовался не внушающей доверия табуреткой. Не успели они открыть рот, как таксист предупредил, что Аркаша обязательно попытается угостить их своими фирменными напитками. Стас лишь пожал плечами, а Викиному возмущению не было предела:
– Напивайтесь сами как свиньи, а я пас! – она положила ногу на ногу. – У нас важный вопрос, а он собирается устраивать соревнования по «литрболу». Я в них принимать участие отказываюсь!
– Я тебя и не заставляю, – обиженно сказал Армен. – Сам не хочу, жена не поймет – придется оправдываться.
– И я не буду, – поддержал Стас. – Пусть вдвоем напиваются, а мы разузнаем про Настеньку и Райса и незаметно смоемся.
– Ты оптимист. Лично я не запомнила дорогу, заблудимся здесь в два счета.
– Братцы, я один не справлюсь! – заявил Армен. – Стас, ты, как настоящий мужчина, должен меня поддержать.
Сдавшийся Стас тактично промолчал. Не успел Армен повторить свой призыв, как в комнате появился Чилкин, держа солидную бутыль с мутной жидкостью и эмалированную кастрюлю, заполненную солеными огурцами и помидорами.
– Не скучаем! – призвал он веселым тоном и поставил на стол кулинарные изыски. – Один момент, и я вернусь.
После чего хлебосольный хозяин вновь пропал за углом, а гурманы принялись оценивать принесенные деликатесы.
– Фу, какая гадость! – сморщился Стас. – Ненавижу соленые огурцы.
– Да? – поднял густые брови таксист. – А я вполне допускаю. Это любимая закуска Аркаши, он достает ее только по большим праздникам или для дорогих гостей.
– Вау, мы важные персоны, – иронично заметила Вика. – Но мне тоже не хочется это кушать.
Из-за угла показался довольный Аркаша. На сей раз он, как истинный провидец, исполнил мечты Стаса и захватил с собой тарелку с ломтиками сервелата и сыра.
– Ну-с, приступим! – воскликнул он с рвением. – Ой, пардон!