Мегаполис Ленд

Вилков Алексей

– Сполоснулся малясь, – смущенно ответил Стас и взглянул на испачканные землей ноги.

– И как водичка?

– Прохладно, не как в Черном море.

– Это же река, не успевает за день прогреться. Течет и течет себе, отражая невидимые звездные лучики. Физики тебе лучше объяснят.

Тополин послушал их рассуждения и, не выдержав, что есть мочи топнул ногой.

– Сынки! Дайте же мне рассказать задуманное, успеете поболтать о своем, – сказал он удрученно. – Уделите пару минут!

– Макар Андреевич, извините, – смутился Зуриков. – Отвлеклись, не судите строго. Прошу, мы все во внимании.

Тополин откашлялся и с привычной хрипотцой начал повествование:

– Прилетели мы в Южную Америку и стали исследовать флору и фауну. Мы – это я и моя проверенная команда: аспиранты Толик и Михаил, младший научный сотрудник Фекла Сергеевна и лаборант-биохимик Федор. Начали

мы исследование с Бразилии, потом посетили Аргентину, Чили и Парагвай. Экспедиция удалась на славу. Исследовали джунгли Амазонии, ее многоводные реки и другие достопримечательности южноамериканского края. Мы взяли семена нескольких редких декоративных растений: Филателюс лептикус и Драгунс плавинс. Эти цветочки редки и стоят бешеных денег. В продаже они появляются редко, и спрос в десятки раз превышает предложение. В общем, они стоят того, чтобы ими заняться всерьез. Проделали с ними генетические опыты, провели транслокацию нескольких хромосом, осуществили гибридизацию некоторых аллельных генов и – о чудо! – наши растения удалось скрестить и получить гибрид, готовый к искусственному оплодотворению и выращиванию в наших тепличных условиях. Это настоящий прорыв в селекции тропических растений! За это всему научному составу во главе с вашим покорной слугой полагается премия и признание. Мы совершили переворот в области генетического модифицирования редких растительных видов. До нас никому не удавалось скрестить их и получить потомство, эти растения считали обреченными на вымирание в ходе эволюции. Им жить-то осталось от силы двадцать лет при условии отсутствия природных катаклизмов. А мы их взяли, вмешались в процесс и спасли. Так наука сохраняет природное богатство. И главное – велико практическое применение наших достижений! Мы заключим выгодные контракты с европейскими селекционерами и будем выдавать лицензию на выращивание каждого кустика наших прекрасных цветочков. А дальше пойдут проценты от продаж каждого выращенного экземпляра, и мы непременно разбогатеем. Хоть на старости лет заведутся лишние деньги. Я заслужил многолетним трудом за стойкой в лабораториях. Но, собственно, куда мне деньги? Я вложу их в научные проекты. Планы и новые разработки у меня не кончатся, покуда я мотаюсь по этой планете. Друзья, ведь мир настолько богат и неисчерпаем, что его невозможно познать до конца. Всегда что-то важное ускользает и скрывается за завесой тайны. Вам кажется, вы подкрались максимально близко к разгадке, ан нет – природа показывает вам гигантскую фигу и дает понять, что сюда вам проход воспрещен. Приходится довольствоваться малым, благо и этого вполне достаточно, чтобы потратить сотни бессонных ночей на анализ полученных результатов. Теперь мне за нашу науку не стыдно, как раньше. Есть еще порох в пороховницах, мы покажем всем кузькину мать!

– Потрясающе! – воскликнул Николай. – Вы гений, профессор.

– Честно признаться, я мало что понял из вашего доклада, – признался Стас. – Но, судя по вашему красноречию и восторгу, экспедиция получилась успешной, поздравляю.

– Спасибо, сынки, спасибо! – расчувствовался профессор и уронил скупую старческую слезу. – Я же старался на благо отчизны. Вижу, вы с интересом выслушали и не перебивали. Что ж, теперь ваши комментарии.

Молодые люди переглянулись, явно не готовые к обратной связи. Ситуацию спас Зуриков, задав профессору каверзный вопрос:

– Макар Андреевич, а эти генетические опыты вы где проводили? Прямо в джунглях, среди москитов, змей и обезьян? В пластмассовых пробирках?

– Благодарю за вопрос, – откликнулся Тополин. – Все эксперименты мы осуществляли в походной мини-лаборатории. Она удобна, компактна и оснащена по последнему слову техники. Вы правы, под кроной деревьев скрещивать не очень удобно. Важно понимать, что мы спланировали алгоритмы заранее, в джунглях нам оставалось только взять необходимый материал, а дальше дело техники и ремесла. Команда под моим чутким руководством справилась с поставленной задачей в максимально короткий срок, не нарушив срок действия нашей визы. Мы репетировали, долго готовились, поэтому сработали на автомате, но не без доли везения.

– А результаты там же и зафиксировали?

– Естественно! Получили то, что хотели. Наш биохимик кое-что проверил в ваших любимых пластмассовых пробирках, и когда последняя тень сомнения отпала, то мы официально обработали данные и вывели результат. Опыты были записаны в режиме онлайн, все результаты подтверждены иллюстративно с помощью слайдов, видео– и фотодокументации, поэтому обвинить нас в мошенничестве не получится. Работа сделана чисто, и нам за нее не стыдно. Младший научный сотрудник Фекла Сергеевна Бромшаль была

особенно счастлива – по окончании экспедиции она наконец-то ушла в декретный отпуск. Ей чуть за тридцать, как говорится, пора рожать. Она откладывала, приносила себя в жертву ради науки, да и я ее, признаться, не отпускал, уж слишком ценный она сотрудник. Но теперь можно и отдохнуть. У нее и ребенок от нашего аспиранта Толика. Не понимаю, правда, что Толик в ней нашел, хотя он сам, не при нем будет сказано, фейсом не вышел. Я подозреваю, он поставил на себе опыт по скрещиванию, желая доказать общественности, что и от Феклы Сергеевны возможно получить потомство. Смелый поступок, Толик достоин похвалы. А наша будущая мамаша на третьем месяце беременности полетела в Америку, не испугавшись возможных осложнений. Толик мужественно охранял ее от инфекционных паразитов. Наверное, родится у них великое светило. Вот и глядишь – династия образовалась. Жизнь не стоит на месте, все идет своим чередом, только поспевай.

– А другой аспирант, Михаил, как у него на личном фронте? – спросил Зуриков.

– У него пока в этом плане холодная война. Суть в том, что он не в пример Толику, кроме микроскопов и наглядных препаратов, ничего перед собой не замечает. Увы, с ним сложнее. Мы бы нашли ему боевую подругу и даже на эксперимент со скрещиванием уговорили, но на кафедре нет свободной особи женского пола. Дефицит у нас кадров, я же говорил. Те, кто есть, либо заняты другими проектами и на Михаила не позарятся, либо не свободны, так сказать, замужем. Возьмем, к примеру, биохимика Федора: он женат и не отдаст нам свою супругу ради удачного эксперимента. Всегда есть непрогнозируемые риски и вероятные печальные последствия, поэтому Михаил мается пока и сублимирует с помощью научной диссертации. А мы, кстати, после этой кампании каждого участника экспедиции одарим кандидатской, там трудов немерено можно написать. У Федора она, правда, есть, но тогда пусть докторскую пишет, флаг ему в руки. Я особое внимание уделяю молодым, так сказать, девственным кадрам. Дать им поскорее ученую степень, и они не разбегутся по ларькам, а останутся в институте – простая логика.

– Класс! – заключил Зуриков – Я нагуляюсь и тоже возьмусь за диссертацию. Но я не по биологической части, не знаю, кто согласится мне помогать.

– Давно пора, Николай, – поддержал профессор. – А руководителя мы найдем, у меня связи по разным дисциплинам. Без помощника не останешься.

– Я поражаюсь вашей неистощимой энергии, – устало произнес Стас. – Вы наверняка очень устали в ходе экспедиции, но не показываете вида, верно?

Тополин призадумался:

– Не буду скрывать, я на самом деле перенапрягся и не рассчитал свои силы. Устал ли я? Да, разумеется. Прогуливаюсь здесь, чтобы чуть-чуть отдохнуть. Обстановка, знаете ли, располагает к успокоению и умиротворенности. Я великолепно восстанавливаю силы.

– Целительные силы природы, – добавил Зуриков. – Я тоже устал от угарных дискотек. Но у меня только колени болят, и поясницу ломит, а в остальном я как огурчик.

– А мне тошно, – признался Пастарьев, – и этот густой туман тоску нагоняет. Вы как из тумана вышли? Откуда путь держите?

– Давно вдоль берега идем, – ответил Тополин.

– Не встречали по пути лодку? В ней Заважилов плывет.

– Нет, как видите, я с тростью. Смотрю себе под ноги и не поднимаю головы.

– Какая-то баржа проплывала и белый теплоход, – вспомнил Зуриков, – а лодок не видал.

Стас вздрогнул, заметив невесть откуда взявшуюся тетку. Груздева в привычном рыночном фартуке и поношенной дырявой косынке приближалась, грузно передвигая пухлыми икрами.

– Оставайтесь, коль пришли, – небрежно обронил профессор. – Как вы относитесь к вырубке лесов Амазонии?

– Отрицательно, – категорично заявила Груздева, покачиваясь как пингвин.

– Правильно, ведь это легкие планеты. Их никак нельзя уничтожать, мы задохнемся в пыли и газах. А что прикажете делать? – прицепился неугомонный профессор.

– Как-то бороться нужно с вырубкой, я считаю.

– Правильно считаете, а как будем бороться?

– Это вопрос не ко мне. Наверное, активизируем «зеленых», устроим митинги протеста, высадим десант на плантациях. Есть же наверняка какие-то способы влияния.

– Хорошо излагаете, – заключил Тополин. – А вы бы поехали с нами туда, чтобы броситься на амбразуру? Подумайте. Вижу, вы нам пригодитесь. Лозунги вы выдаете проверенные временем и в духе нынешнего состояния дел. У вас даже фамилия биологического происхождения: «Груздева» – звучит. Возможно, вам суждено стать последним флагманом Гринписа на Южно-Американском материке. У вас грибная фамилия, а грибы, где попало, не растут, тем более грузди. Я люблю грузди, особенно маринованные.