Мегрэ и господин Шарль
Шрифт:
— Он говорил вам о ней?
— Мы провели вместе четыре дня. Он был забавный: во что бы то ни стало хотел мне помочь готовить обед и мыть посуду. Иногда говорил о себе, всегда очень неопределенно. Я вас не спрашиваю, кто он.
— Известный человек, как вы и решили.
— Живет в Париже?
— Да.
— И, наверное, время от времени уходит в загул?
— Совершенно верно. Дня на четыре-пять, на неделю…
— Я позвонила патрону, господину Мазотти, сказать, что я заболела, но он, по всей видимости, не поверил.
— Когда была та встреча, о которой вы говорите?
— Месяца два назад. Может быть, чуть раньше.
— До этого он никогда не появлялся на улице Колизея?
— Однажды я видела его в баре. Наверное, он не нашел того, что искал, потому что ушел он один…
— В другие кабаре он захаживал?
— Он мне про это не говорил, но думаю, что да.
— Машина у него была?
— Нет. Мы отправились ко мне пешком, в обнимку. Он был очень веселый.
— Пил много?
— Это не называется «много». Ровно столько, чтобы чувствовать себя навеселе.
— Он не говорил вам, есть у него пристанище где-нибудь в городе?
— Оно у него было?
— Не знаю.
— Нет. Он хотел пойти ко мне. Эти четыре дня мы прожила как старые любовники. Он смотрел, как я принимаю ванну, одеваюсь. Глядел из окна, когда я шла за покупками, а когда я возвращалась, стол был накрыт.
— Вы не припоминаете ничего больше, что могло бы помочь мне найти его?
— Нет. Я думаю… Мы ходили на прогулку в Булонский лес, но было пасмурно, и мы довольно скоро вернулись Он был очень…
Она неожиданно замолкла, словно застеснявшись.
— Продолжайте.
— Вы будете смеяться надо мной. Он был очень нежный, оказывал маленькие знаки внимания, как влюбленный. Когда уходил, вложил в руку чек… Вы уже уходите?
У красного занавеса, скрывающего дверь, их поджидал Мазотти, хозяин заведения.
— Нашли, что искали, комиссар?
— Мартина вам расскажет. До свидания.
Личность Сабен-Левека потихоньку начинала вырисовываться, и Мегрэ узнал о нем больше, чем от его жены и старшего клерка.
— Продолжим? — спросил Лапуэнт.
— Поскольку мы уже начали… Улица Кастильоне, «У Прекрасной Елены».
Внешне кабаре выглядело более изысканно. Все здесь было в пастельных тонах, а скрипки наигрывали медленный вальс. И здесь Мегрэ, следом за которым шел Лапуэнт, направился в бар. Комиссар увидел бармена и нахмурился.
— Тебя выпустили? — спросил он.
— Освободили досрочно за примерное поведение… Это был Морис Мокко, неоднократно судимый корсиканский громила.
— Что вам налить, господин комиссар? А вам, молодой человек? Это ваш сын, господин комиссар?
— Один из моих инспекторов.
— Вы, надеюсь, не по мою душу?
— Нет.
— Что вы хотите?
— Две кружки пива.
— К сожалению, пива у нас нет.
— Воды.
— Вы
— Да. Вы знаете господина Шарля?
— Которого? Их несколько. Один, ему наверное лет семьдесят, и он совершенно лыс, приезжает раз в неделю по делам из Бордо и пользуется этим, чтобы заглянуть к нам. Другой наведывается только время от времени. Не очень высокого роста, очень элегантен, очень обходителен, одет всегда во что-нибудь светлое.
— Немного полноват?
— Можно сказать и так. Да, полноват.
— Появляется, чтобы подцепить девушку?
— Чаще всего уходит один, но однажды он приметил тут одну, Лейлу, ее у нас уже давно нет. Это было прошлым летом. Они беседовали за столиком в углу, вот там. Лейла то и дело отрицательно качала головой, а он настаивал… Когда он ушел, я позвал ее
— Что это за тип? — спросила она меня.
— Весьма солидный малый.
— Ему во что бы то ни стало хотелось увести меня с собой в деревню на несколько дней. В какую-нибудь сельскую гостиницу. Безыскусность, свежий воздух. Представляешь?..
— Что он предлагал тебе за это?
— Сначала десять тысяч. Когда увидел, что я упираюсь, увеличил сумму до пятнадцати, потом до двадцати. Видя, что я не соглашаюсь, больше не настаивал. В деревню, поверить трудно! Каких только чокнутых теперь не встретишь!
— Что с этой Лейлой стало?
— Кажется, вышла замуж за инженера из Тулузы. Здесь мы ее больше никогда не видели.
Мегрэ тоже хотелось на простор — в этих кабаре ему не хватало воздуха, от аромата духов его тошнило. Комиссар и Лапуэнт немного прошлись по пустынной улице.
— Этот старый пройдоха Мокко снабдил нас тем не менее ценной информацией. Бывало, что господин Шарль увозил свои находки за город…
— Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать.
— Среди этих дам можно встретить кого угодно. Я был знаком с одной, которая была доктором социологии. У некоторых есть любовники. А эти любовники не всегда заслуживают уважения.
Было два часа ночи. Спать Мегрэ еще не хотелось.
Десятью минутами позже оба выходили из машины на улице Клемана Маро, перед дверями кабаре «Крик-крак». Грохот поп-музыки был слышен даже на тротуаре. Фасад здания был выкрашен в разные цвета, таким же разноцветным был и зал, где на танцевальном пятачке теснились пары.
И снова бар. Хозяин заведения, некто Зиффер, молодой блондин, подошел к комиссару и инспектору.
— Что желают господа?
Мегрэ сунул ему под нос полицейский значок.
— Простите, господин комиссар, не узнал: здесь так темно…
Бар, который нельзя было назвать просторным, освещался только медленно вращающимся под потолком шаром, составленным из маленьких зеркал.
— Вы знаете господина Шарля?
Блондин Зиффер нахмурился, как человек, который старается что-то припомнить.