Механическая принцесса

Клэр Кассандра

– Они парабатаи, и Джеймс, даже в бессознательном состоянии, будет черпать от него силу.

– Но мне нужно сказать Уиллу буквально пару слов.

Габриэль вздохнул:

– Вы совсем недавно влились в ряды Сумеречных охотников, мисс, поэтому не все понимаете. Для нас потерять парабатая– большое горе. Это то же самое, что потерять мужа, жену, брата или сестру. Представьте, что на смертном одре лежит не Джем, а вы.

– Боюсь, Уилл не стал бы так переживать.

– Мисс Эрондейл, – фыркнул Габриэль, – если бы ваш

брат не беспокоился о вас, он не стремился бы всеми силами оградить вас от меня.

– Да, он вас недолюбливает. Но почему? И почему сейчас вы проявляете заботу о моем брате? Вы ведь тоже питаете к нему не самые теплые чувства.

– Это верно лишь отчасти, – сказал Габриэль. – Я действительно недолюбливаюУилла Эрондейла. Неприязнь между нами возникла давно. Говоря по правде, он когда-то сломал мне руку.

– В самом деле? – Брови Сесилии удивленно взмыли вверх.

– Но в последнее время я стал по-другому смотреть на некоторые вещи, – продолжил Габриэль. – До некоторых пор я был убежден, что ваш брат… подлец, но, когда Генри рассказал мне о нем подробнее, я понял, что у вашего брата просто очень своеобразные представления о чести.

– И это вызвало ваше уважение?

– По крайней мере, я стараюсь его понять. Что же касается Джеймса Карстейрза, то среди нас он один из лучших. Каким бы ни было мое отношение у Уиллу, сейчас его надо оставить в покое – ради Джема.

– Но я должна сказать брату нечто важное, – воскликнула Сесилия. – Это отнимет лишь пару секунд.

Габриэль потер виски.

– Хорошо, – сказал он, – я зайду и попрошу его выйти.

– Но почему вы, а не я?

– Если он разгневается, то пусть лучше злится на меня, а не на вас. Я верю вам, мисс Эрондейл, и надеюсь, что не обманусь в своих ожиданиях.

Габриэль толкнул дверь и вошел в комнату. С гулко бьющимся сердцем Сесилия прислонилась к стене и стала прислушиваться к доносившемуся до нее шепоту. Шарлотта сказала про руны кроветворения, что в данном случае они опасны… Вдруг дверь распахнулась, Габриэль вышел.

– Неужели Уилл… – схватилась за щеки девушка, но не договорила, увидев брата.

Молча кивнув, Лайтвуд удалился, оставив их наедине.

Раньше Сесилия не понимала, как это можно остаться с кем-то «наедине». Если кто-то рядом с тобой, то ты уже неодин. Но теперь ей казалось, что в коридоре она стоит одна, потому что Уилл витал где-то далеко отсюда. Выглядел он ужасно – как призрак.

– Уилл… – произнесла она и, не дождавшись ответа, повторила, на этот раз тише и нежнее: – Гуилим Овейн.

Брат наконец удостоил ее взглядом. Глаза его были холодные, как воды затерянного в горах озера Ллин Мингил.

Овейн – валлийское имя, означающее «юный»; помимо прочего, так звали одного из рыцарей Круглого стола в легендах о короле Артуре.

– Когда я приехал сюда, мне было двенадцать, – сказал он.

– Я знаю, – в замешательстве произнесла Сесилия.

Неужели он думает, что она забыла это страшное время? Сначала она потеряла Эллу, а затем и старшего брата, которого так любила.

Глядя в пустоту, Уилл продолжил:

– Это случилось десятого ноября, и с

тех пор в этот день меня всегда охватывала черная тоска. Меня одолевали мучительные воспоминания о маме, отце, о тебе… Я знал, что ты жива, что ты вместе с ними, что хочешь, чтобы я вернулся, но не мог не то что поехать, но даже отправить тебе письмо. Я писал письма дюжинами, но потом сжигал. Думал, ты ненавидишь меня и винишь в смерти Эллы.

– Мы никогда не считали, что в этом виноват ты.

– Со временем, в страхе ожидая наступления злополучного дня, я обнаружил, что на десятое ноября обязательнонаходятся какие-то дела, инициатором которых выступал Джем. То тренировка, то прогулка на другой конец города, какой бы отвратительной ни была погода. Порой после этих прогулок у Джема начинался жар, он кашлял кровью и надолго отправлялся в постель, но его болезнь тоже отвлекала меня от тяжелых мыслей. Я не сразу понял, что он поступал так радименя. Джем делал все, чтобы я в этот злополучный день не пребывал в состоянии черной меланхолии.

Сесилия не сводила глаз с брата. Ей казалось, что она наконец увидела его таким, каким он был в детстве. Вот он неуклюже утешает ее, когда она разбивала коленки; вот он спит перед камином с открытой книгой на груди; вот со смехом выходит на берег после купания в озере. Стены, которой Уилл отгородился от окружающего мира, больше не существовало.

Уилл обнял себя за плечи, будто пытаясь согреться.

– Я понятия не имею, что со мной будет без него, – сказал он. – Тессу похитили, и это острым ножом кромсает мне сердце. Я не знаю ни куда идти, ни что делать. И тот единственный, с кем я мог бы поделиться своей болью, сейчас лежит на смертном одре.

– Уилл… Уилл… – Сесилия накрыла его руку своей ладошкой. – Пожалуйста, выслушай меня. Это касается Тессы. Мне кажется, я знаю, где Мортмейн.

– Откуда тебезнать? – От удивления его глаза округлились.

– Я была неподалеку и слышала, что Джессамина сказала тебе перед смертью, – произнесла Сесилия, чувствуя, как сердце брата с силой погнало по жилам кровь. – Она назвала тебя «несносным валлийцем».

– Джессамина? – в замешательстве произнес он.

По всей видимости, его мысли пошли по тому же пути.

– Джессамина сказала, что Мортмейн в Идрисе, – быстро заговорила Сесилия. – Но Конклаву известно, что это не так. Когда Мортмейн жил в Уэльсе, ты, в отличие от меня, его не знал. Он знает эти края не понаслышке, потому что вырос в горах. Подумай,Уилл.

– Ты думаешь… Кадер-Идрис? [15]

– В этих горах ему известна каждая тропка, – кивнула Сесилия, – и он, должно быть, находит весьма забавной шутку, которую сыграл с тобой и остальными нефилимами. Он увез Тессу туда, откуда бежал ты, – к тебе домой.

15

Кадер-Идрис – горная цепь на севере Уэльса. Название переводится как «Трон Идриса».