Механические изобретения Эммы Уилсби

Денисова Наталья

— И?! — мы с Хьюи резко подняли головы на мужчину и с любопытством стали ожидать ответ, но Освальд стоял, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба.

— Она согласилась? — вновь спросила я.

— Не знаю, — обречённо ответил Оззи. — Сказала, что подумает.

Лицо кузена стало печальным, а глаза заблестели, словно он вот-вот расплачется.

— Но ведь не отказала же, — подбежала я к кузену и встряхнула его за плечи, приводя в чувство. — Что ещё сказала Жаклин, кроме того,

что подумает?

— Ничего! — срывающимся голосом ответил Освальд. — А что если она меня не любит?! Мы же никогда не говорили о своих чувствах! Что если Жаклин не чувствует ко мне того же, что и я к ней?! Нет, зря я сделал ей предложение. Нужно пойти, извиниться и сказать, что я вовсе не это имел в виду. Да, скажу, что я пошутил! Или, что поторопил события!

— Святые небеса! — сделала я жест рука лицо. — Освальд, прошу тебя, не делай глупости. Просто дождись, что тебе ответит Жаклин.

— Я не вынесу эту пытку! — взвыл в отчаянии кузен, мечась по мастерской и хватаясь за голову руками. — Она меня точно не любит и откажет…

— Да любит она тебя! — донёсся со стороны стола вымученный голос Хьюи. — Все уши мне прожужжала про тебя!

Несколько секунд мы стояли молча и смотрели с Освальдом то друг на друга, то на мальчишку.

Затем я не выдержала и разразилась громким смехом.

— Освальд, ты кого угодно доведешь до белого каления, — смеясь, сказала я, затем обратилась к подмастерью. — Хьюи, спасибо, что успокоил моего неугомонного кузена.

Акцентировать внимание на том, что мальчишка снова начал говорить я не стала, чтобы он вновь не ушел в себя.

— Значит, скоро будет свадьба, — жизнерадостно сказала я. — Вот дедушка Гарет обрадуется.

После чего Освальд удалился в парадную, обдумывать слова Хьюи, а мы вернулись к сборке механических помощников. Но сосредоточиться на работе не получалось.

— Пойду проведаю Жаклин, а то я что-то засиделась в четырех стенах, — я отложила инструменты в сторону и поднялась из-за стола, похрустев затекшей шеей. — Хьюи, ты со мной?

— Нет, я ещё не закончил, — ответил мальчишка, не поднимая глаз от изделия.

Я улыбнулась. Хьюине стал делать вид, что ничего не было, и теперь, по крайней мере, начал отвечать на мои вопросы. Надеюсь, с сэром Томасом мальчишка снова не замкнется в себе.

Я переоделась и, бросив Освальду, который как раз вел диалог с усатым джентльменом в сером фраке, "Я в кондитерскую", поспешила на выход.

На улице стояла нестерпимая жара, и я тут же пожалела о своем желании прогуляться. Но отступать от задуманного я не стала. Мне не терпелось узнать, как Жаклин отреагировала на предложение Оззи.

Но стоило только мне отойти на пару метров от мастерской, как меня окликнул знакомый мужской голос. Я оцепенела от страха, но все же обернулась.

Позади

меня стоял Джон Мале в помятом сюртуке, обросший двухдневной щетиной и, судя по мутному взгляду, изрядно выпивший.

Я медленно развернулась в сторону бывшего капитана и, нахмурив брови, спросила:

— Что вам здесь нужно?

— Пришел в последний раз взглянуть на ту, что разрушила мою жизнь, — прокашлявшись, ответил парень.

— Да, будет вам, Джон. Службой в городской страже жизнь не заканчивается, — отмахнулась я от жалостливого тона Джона. — Найдете себе другую работу… В конце концов, продолжите писать свои картины.

— Вашими стараниями я лишился не только работы и крыши над головой, но и уважения, которое пытался заслужить годами, — прошипел парень, делая шаг вперёд. — Теперь я совсем один и даже не представляю, что делать дальше.

— Знаете, я не хотела создавать вам проблем, Джон, и если бы вы не начали меня шантажировать, все бы закончилось хорошо, — ответила я, делая шаг назад. — Но я до сих пор не считаю, что вы находитесь в безвыходной ситуации. Вы молоды, здоровы и талантливы. Возможно, увольнение из городской стражи ваш шанс стать тем, кем вы должны быть.

— Ваши воодушевляющие речи на меня не действуют, Эмма, — скривился Джон. — Можете петь их своему коротышке-графу или ещё кому-то из ваших ухажеров.

— Ваше дело слушать меня или нет, — вспылила я. — Мы с вами не настолько близко знакомы, чтобы я была всерьез обеспокоена вашей судьбой, тем более после того, как вы насильно пытались женить меня на себе!

Я развернулась и попыталась уйти, но Джон нагнал меня, сильно схватив за запястье. Он развернул меня лицом к себе и прошипел, дыша перегаром в лицо:

— Я просто хотел быть с той, кого полюбил, и надеялся, что рано или поздно наши чувства станут взаимными.

— Но это не так работает, Джон! — возразила я. — Невозможно кого-то заставить полюбить себя, тем более пытаясь неволить. Человек либо любит, либо нет. Жаль, что я не смогла ответить вам взаимностью, но это вовсе не значит, что со временем вы не сможете полюбить другую…

— Значит, Эмма, ещё как значит, — горько вздохнул Джон. — Я никого никогда не полюблю так сильно, как вас…

— Вы просто пьяны, — я резко выдернула руку из захвата. — Идите домой, Джон, хорошенько выспитесь, а затем подумайте, что делать дальше. Я бы на вашем месте всерьез занялась живописью, ведь ваши картины просто прекрасны.

— Наверное, я так и сделаю, — опустив глаза, сказал Джон.

Мне было его жаль, ведь все мы порой совершаем ошибки, тем более под влиянием сильных чувств.

Джон развернулся, чтобы уйти. Я посмотрела на поникшие плечи и опущенную голову бывшего городского стража и сказала: