Механизм преступного насилия
Шрифт:
Нравственность и насилие можно перевести как добро и зло [523] . Но, как отмечает Дж. Мур, «моральный закон не очевиден сам по себе» [524] . В процессе исторического развития достаточно примеров, когда добро становилось злом, а откровенное насилие и жестокость приветствовалось и поощрялось. М. Монтень считал наихудшим в такой ситуации неустойчивость законов [525] . К. Маркс и Ф. Энгельс подчеркивали, что «представление о добре и зле так сильно менялись от народа к народу, от века к веку, что часто прямо противоречили одно другому» [526] .
523
«Добро и зло – нормативно-оценочные категории морального сознания, в предельно-обобщенной форме обозначающие, с одной стороны, должное и нравственно-положительное, благо, а с другой – нравственно-отрицательное и предосудительное в поступках и мотивах людей, в явлениях социальной действительности. В интерпретации добра и зла в истории этики, начиная с древности, сталкивались материалистические и идеалистические тенденции. Первая связывала эти понятия с человеческими
524
Мур Дж. Принципы этики / Пер. с англ. Л. В. Коноваловой; общ. ред. И. С. Нарского. М., 1984. С. 233.
525
Монтень М. Опыты. С. 297.
526
Маркс К, Энгельс Ф. Анти-Дюринг. Отд. 1. Философия. Раздел 9: Мораль и право. Вечные истины // Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 94.
Эти понятия, считает И. И. Карпец, в любой исторический момент выражали некоторое общее содержание [527] , выражающее в форме нравственных оценок и предписаний задачи человека на современном этапе или в ближайшем будущем [528] . Вместе с тем, как отмечает Н. А. Бердяев, этика закона регулирует жизнь внешнего человека в его отношениях к обществу людей и не знает внутреннего человека. Она социальна и авторитарна, что делает невозможным нравственной оценки отношений в первозданном виде, так как этому мешают всевозможные социальные наслоения групп, классов, партий, направлений, верований и предвзятых идей.
527
Карпец И. И. Уголовное право и этика. М., 1985. С. 40.
528
Философский энциклопедический словарь. С. 172.
Величайшей задачей нравственной жизни Н. А. Бердяев считал дойти до чистого нравственного суждения, свободного и не подверженного растлению социальными внушениями [529] . Выражение в законе общепринятых социальных ценностей и способность их реальной защиты являются объективными условиями формирования уважения личности к праву [530] . Только в этом случае закон можно считать правовым, но, по А. Э. Жалинскому, не всегда так бывает [531] . Как заметил Ж. О. Ламетри, предубеждения рассудка, иллюзии сердца и установившаяся в мире тирания, когда дело касается чувств, «создают громадные препятствия серьезному изучению морали и точному пониманию нами своих обязанностей» [532] .
529
Бердяев Н. А. Творчество и объективация / Сост. А. Г. Шиманского, Ю. О. Шиманской. Минск, 2000. С. 147.
530
Роль правового воспитания в предупреждении правонарушений / Под ред. А. В. Мицкевича. М., 1985. С. 47.
531
Жалинский А. Э. Социально-правовое мышление: Проблемы борьбы с преступностью. С. 182.
532
Ламетри Ж. О. Соч. Философское наследие М., 1983. 2-е изд. Т. 88. С. 296.
Если добро и зло, разумное и неразумное являются противоположными началами единого человека, то, задает вопрос В. М. Хвостов, почему следует ценить только одну сторону? [533] Как отмечал Д. Юм, «ничто не может быть более нефилософским, чем теории, утверждающие, что добродетель равнозначна естественному, а порок – неестественному» [534] . К тому же, считает М. Монтень, людей «мучают не сами вещи, а представления, которые они создали себе о них» [535] . Названный исследователь не без оснований полагает, что если бы кто-нибудь мог установить, что такое положение справедливо всегда и везде, то «он сделал бы чрезвычайно много для облегчения нашей жалкой человеческой участи» [536] . Действительно, наши представления зависят от внутреннего отношения к ним и меняются вместе с изменением отношения. Сами же представления, как правильно сказал М. Монтень, «складываются у нас не иначе, как в соответствии с нашими склонностями» [537] .
533
Хвостов В. М. Этика человеческого достоинства. М., 1998. С. 80.
534
Юм. Д. О человеческой природе. С. 251.
535
Монтень М. Опыты. С. 40.
536
Там же.
537
Там же. С. 41.
С. И. Ожегов определял нравственность как «правила, определяющие поведение; духовные и душевные качества, необходимые человеку в обществе, а также выполнение этих правил,
538
Ожегов С. И. Словарь русского языка. С. 360.
539
Риккерт Г. Философия жизни. С. 113.
Поскольку насильственные формы поведения возникают в обществе и отражают его устои, вряд ли можно говорить о противопоставлении нравственности и насилия. Таким образом, нравственность является одним из величайших заблуждений человечества, одной из многочисленных ловушек, возникшей после разделения единого мира на две противоположности – на Добро и Зло. Такое разделение оказалось орудием и средством вражды человека с себе подобными.
Конечно мышление индивида, как совершившего преступное насилие, так и правоприменителя, отражает окружающую действительность и социально обусловлено – в основе его лежат опыт и знания, приобретенные человеком в данном обществе. Слово как один из элементов механизма мышления в качестве вторичного знакового сигнала может выполнять как положительную, так и отрицательную роль в истории человечества. Благодаря языку, речи передается и развивается опыт человечества. Все зависит от того, совпадает или нет наделяемое смыслом слово с содержанием вторичного знакового сигнала. Хотя нельзя отрицать, что, может быть, человеческий опыт и развивается согласно законам диалектики в силу создаваемых смысловых противоречий.
Непонимание значения слова (ситуации) приводит к отрицанию. Отрицание вызывает конфликт (отрицание отрицания). В свое время И. В. Сталин пытался исключить данный аспект бытия из сферы сознания. Но ведь в результате разрешения конфликта возникает новое качественное состояние, правда, в том случае, если взаимодействующие субъекты восприняли данный им жизненный урок. Остается вопрос, в каком направлении идет развитие и до какой степени допустимы социальные противоречия. В природе все рано или поздно приходит к равновесию и без каких-либо эмоций, вопрос в том, каким человек станет на иной стадии развития.
Видимо, проблемы человека начались с его желания властвовать [540] над всем Миром (или другим человеком), для чего Единый Мир был разделен на противоположности, на Добро и Зло, на белое и черное. Однако власть оказалась мнимой и разрушающей, прежде всего, самого человека. Насилие во всех разнообразных проявлениях, как отмечает А. А. Гусейнов, прямо отождествляется со злом вообще [541] . Такой подход проводит жесткую разделительную линию взаимосвязанных проявлений этого Мира и человеческой деятельности на Добро и Зло, на правомерное и неправомерное. Этим же одновременно снимается вопрос обсуждения насилия и, соответственно, его разрешения.
540
«Основания, в силу которых одна воля господствует, властвует над другой, подменяет ее, принимает за нее решения, могут быть разными: а) некое реальное превосходство в состоянии воли: типичный случай – патерналистская власть, власть отца; б) предварительный взаимный договор: типичный случай – власть закона и законных правителей; в) насилие: типичный случай – власть оккупанта, завоевателя, насильника» (Гусейнов А. А. Понятие насилия и ненасилия. С. 36).
541
Там же С. 35.
Логическое завершение разделения взаимосвязанных и взаимозависимых действий людей находит свое окончательное оформление в принятии обществом и государством уголовного кодекса, в котором дается однозначно негативная оценка предусмотренному в нем деянию, называемому при этом преступлением. Тем не менее никем открыто не отрицается, что преступление – это «социальное и правовое явление» [542] . Поэтому курс современной российской уголовно-правовой политики на ужесточение репрессии, на что, например, обращает внимание Д. А. Шестаков [543] , по отношению к субъекту преступления представляется не совсем разумным. В этом автор усматривает проявление синдрома Понтия Пилата [544] . Конечно, право не может быть выше существующей нравственной и правовой культуры народа. Вместе с тем мудрость законодателя заключается не в слепом следовании общественному мнению, а в его формировании и предвосхищении конечных созидательных результатов.
542
Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1: Учение о преступлении. С. 120.
543
Шестаков Д. А. Тенденция к смягчению репрессии и российская уголовноправовая политика // Правоведение. 1998. № 4. С. 156.
544
Там же. С. 159.
Субъект преступления также является человеком, обладающим необходимыми правами и свободами. В Декларации независимости США от 3 июля 1776 г. была оптимально сформулирована самоочевидная истина о том, что «все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью» [545] . Как отмечает И. И. Карпец, «идея счастья неустранима из этики. Но счастье человека в любой социально-политической системе не может быть достигнуто с помощью принуждения» [546] . Автор обращает внимание на тенденции усиления законодательного произвола, приводящего к нарушениям прав человека, на манипуляцию сознанием людей и фактами.
545
Декларация независимости от 3 июля 1776 г. / Международные акты о правах человека: Сб. документов. М., 1999. С. 21.
546
Карпец И. И. Уголовное право и этика. С. 42.