Меланхолия Драйв

Строганова Таша

– Я? – удивился мужик. – Да упаси боже, чтобы я клиента посылал. Это вас, наверное, Гришка на три буквы отправил? Он могёт.

– Так вы не Григорий? – раздувая ноздри уточнил, Коля. – Как мне его найти?

– Занят начальник, – отмахнулся мужик. – Так что, наверное, не выйдет ничего с заказом. Не серчай, милчеловек. Но я тут так, воли не имею. Гришка заправляет.

– Я заплачу вдвое, – скрипнув зубами, добавил Коля. Он был готов на всё, чтобы проклятый Гришка всё

же явился и выполнил работу. Это стало делом принципа.

– Вдвое, говоришь? – мужик хитро прищурился и окинул одежду Романова оценивающим взглядом. Потом вытянул шею, выглянув на улицу, и явно заметил Мерседес. – Ну, я не знаю. Палыч сказал, чтоб я заказов не брал. Сейчас сезон, он нарасхват. Всем то крылечко, то окошко, а то мишку хочется. А вы мишку не хотите? У нас чудесный мишка есть!

– Не заговаривайте мне зубы, – холодно отчеканил Романов. – Мне нужно, чтобы завтра ваш плотник приступил к работе. Иначе я ославлю его как самого большого грубияна и хама на весь город. И тогда у него точно появится до черта свободного времени. Пусть отложит свои заказы.

Коля и сам не мог понять, откуда в нём взялось это неуёмное желание заполучить этого загадочного Григория в работники. Как будто никто другой бы не справился. Но им двигало не только упрямство, было что-то ещё.

– Я бы на это посмотрел, – мужик щербато улыбнулся. – Ладно, милчеловек, думаю, сторгуемся. За тройной тариф.

Коля чувствовал, что его сейчас развели как лоха, набив цену, но ничего не мог с собой поделать и в итоге согласился. Он оформил с мужиком бланк-заказа, перевёл аванс, благо в этом захолустье уже умели пользоваться карточками, и уже собирался уходить, как плотник его окликнул:

– А мишку? Мишку-то возьмите!

Не оборачиваясь, Коля рявкнул:

– Своего мишку засуньте в задницу вашему Гришке!

***

Остаток дня Николай посвятил уборке.

Чувствуя себя Золушкой, он выскоблил кухню и холодильник. Тот оказался раритетным, ЗИЛовским. Гудел так, что пол вибрировал. Зато и морозил хорошо. Забавно, вчера он морщился, выметая пыль из углов, а сегодня уже вошёл во вкус и драил всё, что попадалось на глаза.

Газовую плиту, обеденный стол, даже стулья, потом перешёл на плитку. Очнулся уже в коридоре, когда перемывал дедовы резиновые сапоги.

В какой-то момент Романов включил музыку, и процесс пошёл ещё веселее и продуктивней. Даже настроение поднялось. Что называется, трудотерапия в действии.

Ближе к вечеру позвонился Инга. К своему удивлению Коля понял, что соскучился по подруге и был рад её слышать.

– Привет, доярка из Хацапетовки, – хохотнула Болотова. – Как ты там? Курочек подоила уже?

– Ага, – фыркнул Коля, вытирая испарину со лба. – Молочка сцедила и на базар снесла. Чего звонишь?

– Узнать,

не помер ли ты ещё со скуки, – хмыкнула Инга. – Может к тебе приехать, компанию составить?

– Пока не надо, – Коля сел на старый деревянный стул, который опасно заскрипел даже под его скромным весом. Надо тоже будет плотнику показать. – Не поверишь, что я делаю, Болотова.

– Удиви меня, Романов.

– Дом убираю, – Коля усмехнулся. – Видела бы меня сейчас Катерина.

А сам подумал, видел бы меня сейчас дед.

– Ты ж моя хозяюшка, – дурачась, протянула подруга. – Завидная невестушка. Не нашёл там себе ещё горячего аборигена?

Коля вспомнил сегодняшнего плотника, и его передёрнуло.

– Встретил, – закатив глаза, ответил он. – Принца на синем жигуле.

– Ну знаешь ли, Романов, ты не молодеешь, – поддела Инга. – Пора бы уже снизить планку к самцам.

Они оба рассмеялись и, обсудив пару сплетен из общей тусовки, попрощались.

Так странно. С момента отъезда прошла всего пара дней, а Коля будто начал чувствовать себя легче. Нет, у него по-прежнему был творческий кризис. Желания взять в руки планшет или хотя бы блокнот не возникало вообще. Но потихоньку на душе становилось свободнее. Будто его тяготила сама Москва.

Кто знает, возможно, так оно и было.

***

Следующее утро внезапно началось не с петухов.

Лаяла соседская овчарка. Часы показывали уже восемь. Похоже, вчера Коля так заработался и устал, что сегодня не слышал проклятых пернатых.

Зато Полкана слышал преотлично. Пса буквально разрывало от ярости ко всему живому. Решив проверить, что же так случилось, Коля, как был в трусах, вышел на крыльцо. И внезапно увидел у своей покосившейся калитки здорового мужика с не менее здоровым деревянным медведем в руках.

– Ты хозяин? – рыкнул мужик, и у Коли всё внутри завибрировало. Будто кто-то встроил ему в живот мотор от ЗИЛовского холодильника. Голос он узнал сразу.

– Я, – гордо вздёрнув подбородок, Романов спустился и подошёл к калитке, впуская гостя во двор. – Вы Григорий?

– Он самый, – недобро сощурившись, ответил мужик.

А был это именно мужик. До сорока лет точно, но явно давно уже не мальчик. С аккуратной бородой и волосами собранными на затылке в пучок. Выглядел он совсем не так, как рисовался в воображении Коли.

Выглядел он, чтоб его горячо. Неожиданно стало неловко за то, что стоит тут в одном нижнем белье. Конечно, стесняться своего тела Коля не привык. Но белые боксёры явно не оставляли простора для фантазии. А странный Григорий косился именно туда.