Меланхолия Драйв
Шрифт:
Болотова, ставшая этому случайно свидетельницей, мало того что выхватила пьяненького Колю из лап этого урода, так ещё и отбила фотографу, Славе, весь еблет свой сумочкой с металлическими уголками.
Вспоминая подругу, Коля улыбнулся. Но потом загрустил снова. Хотя, наверное, это даже была не грусть. Так, меланхолия. Состояние, в котором ты чувствуешь себя варёной морковкой. Но не простой, а вареной в дорогом французском вине.
И то, и то херня. Но так хоть с привкусом Парижа.
Засидевшись
Не к ночи будь он помянут.
Григорий оказался нормальным мужиком. Пожалуй, слишком хорошим. Острым на язык, добрым, деда вон с какой любовью вспоминал, трудолюбимым. И пиздец каким горячим.
Парней у Коли было немного, и как-то по большей части они оказывались той же комплекции, что и он. А вот Костров явно выбивался из общей картины. Красивый, мощный, крупный, как породистый конь.
С такого хотелось лепить скульптуры или хотя бы рисовать. Желательно обнажённым и в полный рост. Кто знает, может со временем Коле удастся развести Гришу на подобный экспириенс.
Но что от этого толку? Если заполучить такого мужика у Коли всё равно не было шансов. И нет, с самооценкой у Романова проблем не возникало. Наверное, это общее подавленное состояние так действовало.
Проведя рукой по перилам, Коля задумчиво посмотрел вдаль, в тёмное небо, усыпанное мириадами звёзд, и пошёл в дом.
***
Коля решил держаться от соблазна подальше.
Как ни велико было желание попялиться на полуголого, а Григорий снова разделся, Кострова, но Романов взял себя в руки и остался дома.
Гриша пару раз заходил, спросить воды или ещё что-то по мелочи, и Коля просто давал то, что требовалось. Не спеша заводить разговор.
Костров странно на него посматривал, но ничего не говорил. Спасибо на этом. Потому что вести интеллектуальные беседы со стояком наперевес Коля как-то приучен не был.
Романов занялся разбором дедовой библиотеки. Та хранилась в нескольких шкафах в большой комнате. Они занимали почти всю стену. К своему удивлению, Коля обнаружил тут не только традиционные, свойственные собирателям восьмидесятых в период расцвета книжного бума, детективы или классику, но и много книг по ремёслам.
В детстве Коля особо не интересовался пыльными полками, ему хватало и школьной программы. А сейчас он обнаружил тут много занимательных экземпляров. В том числе и по живописи.
Увлёкшись «Мастерами советской живописи», Романов едва не прошляпил обед. Конечно, он не обещал кормить Кострова, но учитывая, что вчера предложил это сам, сегодня бы смотрелось немного невежливо позвать его к столу.
Открыв ролик с рецептом, Коля решил приготовить пасту. Правда едва не переварил её,
Но та была рада отправиться в оплачиваемый отпуск. Сама женщина приехала из Украины и дома бывала редко. Давать ей полный расчёт Коля не стал. Он всё же планировал вернуться в Москву. А найти такую же чудесную помощницу это ещё постараться надо. Ну и возможно Романову стало жаль лишать Катерину работы, та в ней действительно нуждалась.
Каким бы он ни был говнюком, что-то человеческое в нём всё же оставалось.
Когда обед наконец был готов, Коля накрыл на стол и пошёл за Костровым.
***
За всей этой готовкой Романов упустил момент, когда погода за окном испортилась.
Ветер ещё с утра нагнал туч. А теперь небо и вовсе потемнело. В воздухе запахло озоном. Казалось, вот-вот ливанёт.
На крыльце Гриши не было. Растерявшись, Коля огляделся и понял, что Костров стоит у старой поленницы в самом углу двора.
– Григорий! – крикнул он, чувствуя себя идиотом. Но не Гришей же его называть. Хоть и перешли на «ты», а всё равно как-то неловко. Без водки Коля терялся, как поступать. Агрессия уже была неуместна. А панибратство было чуждо его природе.
Костров обернулся. Он, к слову, уже надел чёрную футболку. Видимо, прохладно стало даже для него.
И в этот момент с неба хлынула вода. Просто стеной.
Романов, едва не взвизгнув, бросился под козырёк. Откуда и наблюдал за тем, как абсолютно мокрый Костров идёт ему навстречу.
Сердце забилось часто-часто. В груди снова запекло. И огонь потёк сразу по венам. Кровь прилила к щекам, мгновенно заставив их пылать.
От напряжения Коля ухватился за мокрый деревянный поручень. Потому что веры ногам не осталось. Те подкашивались, как у школьницы при виде Джонни Деппа. Вот только Джонни Деппом Гриша не был.
Нет. Он был куда лучше.
Абсолютно игнорируя ливень, Костров подошёл к дому и стал подниматься по крыльцу вверх. И каждый его тяжёлый шаг отдавался глухим ударом в груди у Коли.
Необратимость.
Он понимал, чувствовал, что что-то должно случиться.
Глава 8
Такого волнения Коля не испытывал давно.
Он чувствовал себя мальчишкой перед Гришей. Неопытным и абсолютно растерянным. Ему до одури хотелось, чтобы Костров шагнул ещё ближе, чтобы схватил за плечи, сжимая грубовато, и поцеловал.
Пульс колотился так часто, что у Коли заложило уши. Он сглотнул и посмотрел Григорию прямо в глаза. На какой-то короткий миг они оба подвисли.