Мелиан. Охота Дикой Кошки
Шрифт:
Северянин рывком притянул меня к себе, нависнув в ударе сердца от лица.
– Ты, ведьма, - хрипло проговорил он.
– Накинула на меня свои чары. Я забыл обо всём, что мне было
дорого, даже о своей Аннике! А ведь после её смерти я поклялся никогда не забывать свою
невесту! Ты заставила меня вообразить, что моя единственная задача – оберегать твой покой. И
91
Мелиан. Охота
чем ты отплатила мне за всё это? Тем, что выставила убийцей? Тем, что своими руками столкнула в
змеиную яму?
Его горячее дыхание опалило щеки. Горячечные откровения наемника пробудили во мне слепой
ужас, и я вдруг чётко и ясно осознала, что за ними последует. Так смотрел и говорил со мной Волк,
когда Моррис привел меня к нему, ещё такую глупую и наивно верящую в любовь.
Я не ошиблась.
Капитан прижал меня спиной к осклизлой стене дома и, шагнув следом, впился в губы грубым
поцелуем, удерживая на месте сильными руками. Меня будто парализовало. Все пережитое и
надёжно похороненное в глубинах памяти, выплеснулось на её поверхность, заставив тело
оцепенеть. Я не сразу сообразила, что происходит, а, сообразив, принялась яростно
сопротивляться, пытаясь вывернуться из железной хватки северянина.
Тщетно. Он был непоколебим. С тем же успехом я могла бы попытаться сдвинуть с места валун.
Я намертво сжала губы, отчаянно пытаясь не поддаваться его настойчивым попыткам проникнуть
сквозь них. Спину вытянула холодная плеть отвращения: его рука скользнула по моей груди, с
треском разорвав блузу сверху донизу.
Кулон Аметиста с печальным звяканьем упал на землю.
Я глухо зарыдала от омерзения, отказываясь признавать, что это происходит на самом деле. В этот
момент я от всего сердца возненавидела северянина, горячо желая добраться и до его глаз, когда
словно из другого мира, прошелестел тихий голос:
– Оставьте миледи.
Хватка капитана тут же ослабла. Мне удалось глотнуть воздуха, едва сдерживая сильнейшее
желание отплеваться.
Коннар отпустил меня и обернулся. Я опёрлась о стену, чтобы не упасть от внезапно нахлынувшей
слабости, и дрожащей рукой стянула на груди разорванные края блузки. Губы щипало. Я принялась
яростно тереть их. Мне удалось украдкой поднять кулон и заглянуть за массивную фигуру моего
мучителя.
В просвете переулка виднелся смутно знакомый силуэт. Темнота мешала разглядеть его во всех
подробностях, но меня посетила слабая надежда на то, что всё ещё может обойтись.
– Ты с ума сошел, певец?
– проревел северянин, тяжело дыша.
– Ступай, куда шёл, и не лезь не в
свое дело!
Силуэт не пошевелился.
тому же, массивные кулаки Коннара кого угодно напугают.
Однако менестрель оказался не из пугливых.
– Отпустите миледи, - мягко повторил он и сделал шаг вперёд.
– Я очень сомневаюсь в том, что ей
нравится подобное обращение.
Коннар замер и разразился громким хохотом, который показался мне зловещим.
– Как ты ее назвал, музыкант? Это она-то – миледи?
– он обличающе ткнул пальцем в мою сторону.
–
Тоже мне, нашёл благородную даму! Разуй глаза, это же ведьма! Портовая шлюха со сладким
голосом, пиратская подстилка!
От его слов во мне забурлило и потекло по жилам что-то тёмное. Страх и порождённое им
оцепенение улетучились в один миг, уступив место гневу. Сузив глаза, я подалась вперёд, когда
92
Мелиан. Охота Дикой Кошки.
что-то неуловимое промелькнуло в воздухе, принудив меня остановиться и немного овладеть
собой.
В гнетущей тишине было слышно, как капает, просачиваясь откуда-то сверху, вода. Менестрель не
торопился с ответом, но я кожей почувствовала разлитое между нами троими напряжение.
Наконец темноту прорезал его голос – абсолютно спокойный, отчеканивающий слова с
убийственно-размеренными паузами:
– Прежде всего, она женщина. То, что вы, воспользовавшись тем неоспоримым преимуществом, что
даёт вам сила, подняли на неё руку и попытались обесчестить, говорит лишь о том, что вы подлец
и трус, способный на удар исподтишка.
Не ручаюсь, что северянин понял и половину из этой цветистой фразы. Признаюсь, я и сама
поразилась непривычному велеречию бродячего музыканта. Но удар попал в цель – спустя удар
сердца капитан выпрямился во весь свой огромный рост и рявкнул:
– Ты посмел назвать меня трусом?! Жалкий сопляк!
Забыв про меня, он бросился на менестреля. Я испугалась теперь уже за певца. Они были одного
роста, но на фоне могучей медвежьей фигуры северянина музыкант казался тонкокостным
юношей, который сломается от первого же удара кулака. «Если на моей совести будет ещё одна
смерть ни в чем не повинного человека, уйду к монахам Белой Девы и приму обет молчания», -
строго сказала я себе. Хватит с меня и той порции кошмаров, что приходят почти еженощно.
Дальше события разворачивались совершенно неожиданным образом.
Увидев несущегося на него Коннара, музыкант не дрогнул и даже попытался уклониться.