Мелкие боги
Шрифт:
— И Строй Ступени Пониже, — прошипел бог, с трудом взбираясь на очередную ступеньку.
Всего в нескольких дюймах от него куда-то спешили ноги. Это была одна из самых оживленных улиц Цитадели, она вела к Месту Сетований, и по ней каждый день проходили тысячи паломников.
Несколько раз черепаший панцирь задевала чья-нибудь сандалия, после чего бог Ом некоторое время крутился на месте.
— Чтоб твои ноги оторвались от тела и приземлились прямо в муравейник! — гневно орал он вслед.
Выразив таким образом свой протест,
Чья-то нога поддела его, и бог быстро заскользил по камням, пока со звоном не ударился об изогнутую металлическую решетку, вмонтированную в стену. Только молниеносное движение челюстей спасло его от падения. Покачиваясь, бог завис над подвалом.
У черепах небывало сильные челюсти. Бог немного покачался, помахал лапками. Все нормально. Годы, проведенные в испещренной трещинами гористой местности, подготовили его к подобным ситуациям. Главное — зацепиться хоть лапкой…
Его внимание привлекли какие-то неясные звуки. Звон металла, потом раздался сдавленный крик.
Ом вывернул свой единственный глаз.
Окошко, забранное решеткой, располагалось под самым потолком очень длинной комнаты, которую заливал яркий свет, просачивающийся сюда через световые колодцы, каковые пронизывали всю Цитадель.
Сюда же свет провели специально. Ворбис настоял на этом. Инквизиторы, как говорил он, должны работать не в тени, а на свету.
Они должны отчетливо видеть то, чем занимаются.
Вот как Ом сейчас.
Некоторое время повисший на решетке бог никак не мог оторвать взгляд от ряда скамеек-верстаков.
В целом Ворбис не поощрял использование раскаленного железа, цепей с шипами и всяких штуковин с отверстиями и большими винтами, если, конечно, пытка не производилась публично, скажем во время Поста. Он всегда говорил, что самым обычным ножом можно добиться поистине удивительных результатов…
Но многим инквизиторам больше нравились старые, проверенные способы.
Скоро Ому наконец удалось чуточку подтянуться — ценой жуткой судороги, которая немедля свела шейные мышцы. Однако он этого даже не заметил: его мысли были заняты совсем другим. Ом попробовал зацепиться за прут сначала одной передней лапкой, потом другой. Его задние лапки занесло, однако ему удалось вонзить коготь в крошащийся камень.
Последнее усилие — и он снова выбрался на солнечный свет.
Бог шел медленно, стараясь прижиматься к стене, чтобы его не затоптали. Впрочем, он бы и так шел медленно, особого выбора у черепахи нет, но сейчас он никуда не спешил, потому что напряженно думал. Немногие боги умеют думать и идти одновременно.
Любой человек может направиться к Месту Сетований. Это одна из великих свобод, даруемых омнианством.
Также существует много способов подать петицию Великому Богу, и зависят они в основном от того, какие траты вы можете себе позволить — что, в принципе, весьма и весьма разумно. В конце концов,
Впрочем, всегда есть жадные или глупые люди, а также те, кто в связи с некими оплошностями, допущенными в этой или прошлой жизнях, не могут позволить себе купить даже щепотку ладана. И таковым людям Бог Ом, Великий в Своей мудрости и милосердии, даровал последнюю возможность исправиться.
На Месте Сетований принимались всевозможные просьбы и мольбы. Гарантировалось, что все просьбы будут услышаны. Может быть, на них даже обратят внимание.
За Местом Сетований, представлявшим собой квадрат со стороной в двести метров, возвышался сам Великий Храм.
Там-то и пребывал Великий Бог.
Ну, или где-то рядом…
Ежедневно Место Сетований посещали тысячи паломников.
Каблук ударил Ома по панцирю и отбросил черепашку к стене. При отскоке бог угодил краем щитка в костыль и завертелся среди людских ног, словно монета. Остановился он, только когда врезался в скатанный матрас какой-то старухи, которая, подобно многим другим верующим, полагала, что действенность ее молитвы напрямую зависит от времени, проведенного на площади.
Бог одурело заморгал. Он ощущал себя так, словно вновь оказался в когтях у орла — или повис на решетке над подвалом квизиции… Впрочем, нет, ничего худшего, чем увиденное в подвале, просто быть не могло…
Он успел уловить несколько слов, прежде чем чья-то нога отбросила его в сторону.
— Уже три года засуха свирепствует в нашей деревне… Пошли хоть маленький дождичек, а, Господи?
Вращаясь на верхушке панциря и смутно пытаясь сообразить, прекратят ли люди пинать его, если он им таки ответит, Великий Бог пробормотал:
— Нет проблем.
И тут же, заработав очередной пинок, завертелся, невидимый для верующих, среди леса ног. Мир вокруг помутнел.
До него донесся старческий, полный безнадежности голос:
— Бог, а Бог, почему моего сына забрали в твой Божественный Легион? Кто теперь будет работать на поле? Разве ты не мог призвать другого мальчика?
— Э-э, я постараюсь все уладить… — пропищал Ом.
Сандалия ударила его под хвост, и бог отправился в краткий полет над площадью. Под ноги никто из молящихся не смотрел. Все свято верили в то, что, если, бормоча молитву, уставиться на золотые рога на крыше храма, это придаст словам действенности. На удар черепахой по лодыжке люди автоматически отвечали пинком.