Мелкие случаи из личной жизни

Стриковская Анна Артуровна

Когда Таня вышла на кухню, Толик уже съел суп и принялся за куриную ногу. Бабушка сидела молча, она даже не попыталась налить суп любимой внучке. Значит, сейчас начнется...

Татьяна быстро наполнила свою тарелку и села за стол, приговаривая: «Ох. Какая же я голодная... как все вкусно пахнет....»

Помогло ей это как мертвому банки. Не успела она проглотить первую ложку, как бабушка открыла артподготовку.

И куда же это ты так внезапно отъехала? Я просто в шоке: влетела, вещи в сумку побросала, я в командировку, скоро, улетаю, на один день, завтра буду, и вылетела, как на помеле. Куда, зачем?

Понятно, старой бабке ничего и знать не нужно, старуха обойдется. А подумать о том, что я волнуюсь, что нервничаю, что у меня от таких... поворотов... сердце заходится?

Таня, не прекращая поглощать пищу, пожестикулировала ложкой. Мол, такие уж были обстоятельства. Дай доесть, и все узнаешь.

Но сыну могла бы позвонить? Хотя бы ему?

Бабушка. если могла бы, позвонила. Дай, я доем, и все тебе расскажу, – на минуту оторвалась от тарелки Татьяна. Ага, сейчас. Бабке можно выдать только причесанную версию событий. Иначе будет это перетирать каждый день по десять раз, вгрызаясь в печень. Не хватало с ней свою работу обсуждать. Пусть лучше «Эхо Москвы» слушает и власти ругает. Тут с ней можно спокойно соглашаться, поддакивать, не задумываясь, а главное, не вкладывая никаких эмоций. За годы, прошедшие с развала Советского Союза, у Полины Константиновны не раз менялись политические воззрения, иричем зачастую на диаметрально-противоположные. Сохранялась только органически свойственная ей агрессивность. Сейчас она стояла на агрессивно-либеральных позициях. Не сахар, но гораздо более приемлемый вариант, чем агрессивно-коммунистические.

Конечно, ты теперь большой начальник. Но не кажется ли тебе, что семья не должна быть на последнем месте?! Ты все-таки женщина, не забывай. Вот я всю жизнь работала. И несмотря на это, у вас всегда был обед на столе. А ты тряпку лишний раз в руки не возьмешь. А потом улетаешь неизвестно куда. «Я на минуточку, завтра буду»! Разве так поступают? По-твоему, это нормально?

Бабушка, а можно мне курочки? – просительно проговорила Таня. Заткнуть Полину трудно, но можно попробовать отвлечь.

Ничего не вышло. Курочку Тане на тарелку швырнули, после чего снова полились грозные филиппики, в которых главным было слово «безответственный» в разных формах. Какой у нас богатый русский язык! Даже с таким корявым некрасивым словом словообразование просто чудеса творит! Под эти напевы Татьяне удалось завершить обед. Она вытерла губы, села молча и воззрилась на расходившуюся бабку. Толик знал, что его вступление в такие моменты чревато. Можно получить от обеих. Он забился в угол и тихо грыз какие-то сладости. Уйти было нельзя: уйдешь и пропустишь все самое интересное.

Бабушка, спасибо, все было очень вкусно. Вот теперь я тебе все расскажу и отвечу на все твои вопросы. Ты спрашиваешь, где я была? Так вот, я была в Вене.

В Вене?! – почему-то название столицы европейского государства ввергло старую женщину в ступор.

В Вене, бабушка. Меня туда наш инвестор вызвал для важного разговора, – Татьяна несколько приукрасила события, но не рассказывать же бабке про придурка Геннадия, – Понимаешь, у нас в компании кризис случился, нужно было срочно все обсудить и принять решения. Стратегические и тактические.

Полина пришла в себя и ядовитым голосом поинтересовалась:

– Ну и как, приняли?

Приняли,

бабушка, – тоном юной пионерки на линейке отозвалась внучка, – Я временно буду исполнять обязанности генерального директора. Пока кризис не рассосется.

Тебя поставили на место генерального? А что случилось?

Наезд. Ну, рейдерство. И не смотри на меня так. Ты регулярно слушаешь «Эхо Москвы», должна была уже выучить, что это значит. Компанию у Генриховича хотят отнять, – Татьяна вдохновенно импровизировала, – Соответственно, под нас копают. Мы с финансовым директором вовремя заметили. Ну, он по своей части признаки увидел, я по своей. Сообщили хозяину, он меня вызвал, мы все обсудили. Пока обошлось. Надеюсь, и дальше пронесет.

Таня, тебе не кажется, что ты лезешь не в свое дело? Ты всего-навсего наемный менеджер.

Надо же, Полина как выражаться научилась. А ведь терпеть не может слова «менеджер».

Не кажется, бабушка. Пойми, нам уголовку шили. Это не шуточки. Если что случится, все свалят на меня. В тюрьму пойду я, а не сынок хозяина. Ты, я надеюсь, понимаешь, что для нашей семьи это будет катастрофой.

Если бы Татьяна имела представление, как недалека она от истины, заклеила бы себе рот, прежде чем ляпать такое. Но ее несло на крыльях вдохновения, единственной целью было поразить бабушку и заставить замолчать. Она бы распространялась и дальше, но вдруг боковым зрением увидела круглые от ужаса глаза сына. Она остановилась, налила себе чай.

Все, бабушка. Давай на этом остановимся. Я все поняла, ты все поняла. Мне еще надо поработать, – с чашкой в руке Таня ретировалась в свою комнату.

Через пару минут туда прокрался Толик.

Мам, это правда?

Что именно?

Ну, то, что ты бабушке говорила? Про наезд, тюрьму и все такое?

Ты считаешь, я вру? Вру тебе и своей бабушке?

Мам, так это правда?

Я, конечно, немного преувеличила. Опасность, ты понимаешь. Чтобы бабушка утихла. Но в общем так все и есть. И исполняющим обязанности меня назначили, и наезд рейдерский на нашу компанию был, уголовное дело, опять же, грозило. Но мы вовремя спохватились. Понял?

Не понял, но это неважно. Мамочка, тебя в тюрьму не посадят? – Толик вдруг бросился к матери и обхватил ее что есть силы, из глаз потекли слезы. Он уже давно не позволял себе таких проявлений чувств по отношению к Татьяне, называл их «телячьими нежностями» и просто «телятиной». А тут вдруг... Видно, крепко его зацепило! Сильный парень какой растет! Кости у Тани так и затрещали.

Будем надеяться, что не посадят. В этот раз уж точно все обойдется, – Таня чмокнула сына в мокрую от слез щеку и осторожно ослабила богатырскую хватку, иди пока, займись уроками. Я не просто так сказала, что мне надо поработать.

Вдруг в голову ей пришла одна мысль, и она за рубашку остановила сына, уже собиравшегося выйти из комнаты.

Толь, ты в воскресенье собираешься с папой в цирк?

Да, а что?

Если он будет тебя спрашивать, где я была... Ну, ты же говорил, он звонил в мое отсутствие... Так вот. Не говори, что я ездила за границу, в Вену. Врать, конечно, нехорошо. Не мне тебя этому учить. Но все таки... В командировке была, а где — ты не знаешь.

Мам, ты думаешь, папа мог иметь ко всему этому отношение?! Ну, к наезду на твою фирму?!