Мелкий лавочник, или Что нам стоит дом построить. Роман-биография
Шрифт:
Настигать мираж-счастье и превращать его в скучную действительность Хорошокину было не впервой.
Первый его настигнутый мираж-счастье – институт превратился во что-то совсем неожиданное.
3 сентября студент Вилен Хорошокин вместе с другими однокурсниками был на месяц сослан в совхоз на перевоспитание.
В Серебрянске Вилена тоже пытались перевоспитывать колхозами. Но то были теплые солнечные украинские плантации огурцов и помидоров. И выезжали они туда на один день.
Здесь же из хорошей веселой украинской деревни с папой и мамой бедный Виля попал в гнусную деревенскую картофельную дыру с дождями, холодами и утренними
Оказалось, что в группе Вилена уже были назначены староста и комсорг. Старосту звали Толя Ефрейторов, а комсорга Света Рюрикова.
Толя Ефрейторов был кудрявым очкастым ботаником, а Света Рюрикова – девушкой с русыми волосами и фигурой оперной дивы. Они были жителями культурной столицы. И как все, ну не все, но интеллигентные жители точно, были в общении с провинциалами просты, незаносчивы и обходительны, если не сказать, предупредительны.
На следующий день после первого выхода в поле для уборки картофеля с бескрайних полей Света организовала комсомольское собрание.
Купить водку было поручено Сереге Шевчуку и Володе Степаночкину, они хоть и не были жителями культурной столицы, но в водке разбирались. Хотя чего там было разбираться, водки было два вида – «Московская» и «Столичная», и надо было просто понимать, сколько ее купить, чтобы опять за ней не бежать. С этой задачей они справились. Виля водку уже пробовал и даже опохмелялся, но она ему не понравилась и пить ее он бросил, поэтому он, насупившись, сидел в уголке и пытался быть незаметным.
Света предложила познакомиться и попросила старосту, у которого был список, произносить имена и фамилии. Вызванный должен был представиться и чуть-чуть рассказать о себе.
– Хорошокин, кто у нас Хорошокин? – услышал Виля свою фамилию. – Это он в школе был Хорошокин, а теперь должен стать Улучшокин, – пошутила Рюрикова.
– Я Улуч…, то есть Хорошокин, – запутался Виля.
– А когда он институт окончит, какая у него будет фамилия? – спросил студент Шевчук.
Еще одну фамилию для Вилена придумать не смогли и решили выпить. Пили из больших алюминиевых кружек и заедали хлебом с чесноком. Пришлось Вилену опять начать пить. Уж очень дружно его уговаривали одногруппницы Уткина Марина и Полозова Нина. После третьего тоста за студенческую дружбу Вилену все стало нравиться, понравились ему и Уткина Марина, и Полозова Нина, и он даже предложил девчонкам вместе убирать картофель. Как ни странно, они согласились.
На следующий день Уткина Марина, Полозова Нина и Вилен поползли с ведрами по соседним бороздам. Когда ведра становились полными, Вилен галантно пересыпал картофель из ведер девчонок и своего в деревянные ящики и возвращался с ненавистными пустыми ведрами обратно.
– Будь ты проклят, Хорошокин, – говорили девчонки, вырывали ведра у Хорошокина и ползли по борозде дальше.
На третий день, а может, на четвертый, в общем, когда бог отделил грязь от хляби, а в деревне прекратился дождь, на середине борозды Вилен натянутой на голову вязаной кепкой врезался в ведро полное картошки, поднял голову и увидел счастливое, улыбающееся, светящееся чудо в вязаной шапке.
– Привет космическим медикам, а меня к вам на помощь послали, – сказало чудо. – Я твою
– Привет гироскопам, – обрадовался неожиданному чуду и неожиданной помощи Вилен.
– Я не гироскопы, я приборы, – поправил Пека.
Пека был из Мурманска, белые нитяные перчатки были из мурманской мореходки, их выдавали только на парады. Пека выдал всем по две пары, и оказалось, что они сшиты не только для парадов, но и для уборки картофеля. С появлением Пеки уборка пошла весело, потому что Пека был веселым. Вилен тоже был веселым, но его веселости никто не замечал, потому что она была внутренней. Снаружи была одна мрачная доброта и желание справедливости.
Свой участок ставшая веселой благодаря Пеке четверка закончила раньше других и уже собиралась ехать домой, но их поставили спасать отстающих. Виля тогда еще не знал, что так бывает довольно часто.
Пека стал его первым другом в большом и необыкновенном городе.
Из-за желания справедливости и отсутствия любви к пиву и другим горячительным напиткам отношения Вили с мужской частью группы на первом курсе носили официальный характер. Приходилось бороться с одиночеством.
Весь первый курс Вилен ходил на лекции, читал книги, взятые в институтской библиотеке, там знали не только Надсона, но и других хороших писателей и поэтов и рекомендовали их Вилену. И летал домой к родителям на Украину. С девчонками из группы отношения у Вилена сложились, потому что они любили ходить в кино и театры и были равнодушны к пиву и водке. И иногда с некоторыми из них он ходил в кино и театр.
Так пролетел первый курс, и Вилена забрали в стройотряд. Забрали в стройотряд и Уткину Маринку, и Полозову Нину, и еще одного одногруппника, Женю Кирпичкина. Вилена и Женю назначили бригадирами, и Женя объяснил Вилену, что настоящий бригадир должен уметь пить и курить и научил его этим нехитрым занятиям. Благодаря полученным навыкам сразу после стройотряда Вилен подружился с мужской частью группы, и, как оказалось, навсегда.
А еще к концу первого курса Вилен подружился с большим и необыкновенным городом, что для него оказалось непросто.
Ранее ему неизвестные, порой загадочные и странные явления удивляли и обескураживали Вилена.
В своем Серебрянске Виля общественным транспортом не пользовался, в очередях не стоял и был поражен необузданным желанием справедливости пользующихся общественным транспортом и очередями жителей великого города.
Жителей в большом городе было слишком много, и они все время никуда не помещались. И им всего не хватало. Кому продукта в продуктовом магазине, кому места в общественном транспорте, а кому и билета в театр или цирк. И без наведения справедливости и порядка было просто никуда. Тем более тут еще Вилен добавился.
– Как вам не стыдно? Вы житель великого города. Уступите немедленно женщине место, – набрасывались на зачитавшегося Вилю в метро.
– Немедленно возьмите билет, – требовали у замешкавшегося Вилена в трамвае.
– Куда ты прешь? – говорили лезущему в переполненный автобус через передние двери Виле и били по голове.
В Серебрянске не было очередей. В большом и красивом городе в них проходило полжизни. Но и тут все было по справедливости. Без очереди не пускали никого – ни ветеранов, ни инвалидов, ни даже матерей-одиночек, и товара отпускали не больше двух штук в одни руки.