Мелкий лавочник, или Что нам стоит дом построить. Роман-биография
Шрифт:
Так Виля Хорошокин с помощью женитьбы на Тоне Плохишкиной и опыта ее папы получил свои первые квадратные метры и прописку в большом и очень красивом городе.
С момента получения квартиры в ней началось собирание растущей семьи Плохишкиных и их многочисленной родни.
Баба Дуня, из-за которой тесть взял квартиру на первом этаже, до переезда не дожила.
Жаль, тесть так любил рассказывать, как все семейство Плохишкиных, и Вилен в их числе, будет по очереди, вывозить бабу Дуню на прогулку и как удобно это будет делать с первого этажа. Тесть вообще рассказывал много привлекательного о счастливой дружной жизни
– Это очень удобно, – говорил тесть.
– Надо тебе новые ботинки, на деньги – иди покупай, нужен мне новый костюм – иди в магазин выбирай. Родится у вас ребенок – тут же мы всей семьей коляску справим. Кстати, насчет ребенка. Скоро распределение. Зашлют Тоньку на севера, что делать будешь?
– Не знаю, – сказал Виля.
– А ты ребеночка заделай, с пузом ее никуда не сошлют, здесь оставят.
– Твой папа сказал, что нам пора делать ребеночка, – сказал вечером Вилен Тоне, – а то у тебя институт такой, запросто на севера сошлют.
– Раз папа сказал, давай делать, – согласилась Тоня.
Аккурат к распределению Тоня ходила с пузом, и ее не выкинули на север, а оставили трудиться в большом красивом городе.
В институте Вилена всех имеющих городскую прописку разбирали предприятия большого красивого города. Вилена тоже взяли на одно из них. Но до распределения нужно было еще не вылететь из института и защитить диплом.
Глава 1.6. Чтобы купить три квартиры в большом и красивом городе, Вилен Хорошокин хорошо учится в институте
Хорошокин готовился к суду и очень волновался. Он должен был представлять интересы дочери, проявить снисходительность к жене и сыну и дать добровольное согласие на выписку любимой доченьки из гнезда, в котором она никогда не жила. Но этого было мало. Дочь должна была доказать, что ей есть где жить в Америке и она не останется на улице в этом полицейском государстве.
К просьбе папы дочь отнеслась небрежно, и документы, присланные дочерью, показались адвокату неубедительными. Требовались более веские доказательства наличия собственного дома, работы, мужа и троих детей. Какие это должны быть доказательства адвокат не знала, но чувствовала, что чего-то не хватает. Чувствовала она правильно. Оказалось, что не хватает апостиля на подписи деревенского американского нотариуса. Это объяснил специалист по международному юридическому праву.
Хорошокин расстроился и даже немножко обиделся на дочь. Не для того он практически проливал свою кровь в коридорах и подвалах института, зубами цеплялся за каждый заваленный предмет и сдавал его. Не для того мыкался по общагам и дворницким. Не для того женился в столь юном возрасте, чтобы теперь дочь не вспомнила про апостиль, про который отец писал ей в письме. Да не для того…
Уже с третьего курса в здании бывшего офицерского корпуса Конногвардейского полка вместо общеобразовательных физик, математик, черчений и начерталок Вилена стали обучать предметам, о существовании которых он раньше не догадывался. Из всех аудиторий и лабораторий на него набросились и потребовали их изучить: электроника и машины и механизмы, вычислительная техника и квантовая механика, биохимия и даже анатомия. Но главными были предметы по электронному медицинскому оборудованию.
Вообще все науки,
Все преподаватели в институте поражали Вилю своей тихой дореволюционной, чеховской, учтивостью, интеллигентностью и необычайно широким кругозором и начитанностью. Преподаватели наук точных и общественных учтиво ставили в зачетку хорошие оценки и огорчались, что не поставили оценку отличную. Преподаватели зубрительных предметов учтиво отдавали Виле зачетку и вежливо предлагали прийти в следующий раз.
Уже на первом курсе, чтобы юные козероги поняли, куда они попали, им подсунули предмет под названием «Технология металлов» и опустили Вилю, витающего в высоких сферах ядерной физики, электроники и другой научной фантастики к токарным, фрезерным и другим станкам, резцам и механизмам. Оказалось, что это тоже наука, и в ней есть свои углы заточки, посадки и допуски. Все это Вилен должен был изучить и кое о чем из изученного написать на зачете.
Преподаватель по фамилии Сахов и по имени Александр Симонович медленно прохаживался между рядами, заглядывал в листочки зачетников и комментировал увиденное.
В основном он видел не тронутые пастой шариковых ручек белые листы бумаги.
– Хорошокин уже на пути к зачету, – обрадованно прокомментировал две неуверенные строчки Хорошокина Сахов. Второй комментарий был еще более оптимистичным. У Хорошокина появилось еще три строки, а Сахов назвал это хорошей предпосылкой.
Голос и интонация Александра Симоновича показались Вилену подозрительно знакомыми…
– А теперь пойдет к доске и нам споет самая красивая, самая умная девочка, – голосом Александра Симоновича говорил учитель пения Александр Матфеевич. – Давай, Хорошокин Виля, спой нам про родимый край.
«Какая я тебе красивая девочка, я некрасивый мальчик», – злился Виля, выходил к доске, и слова песни о любимом крае и звуки ее музыки напрочь вымывались злостью из головы Вилена.
– То березка, то рябина, Украина над рекой, – ломающимся голосом, соревнуясь с баяном, путая слова и ноты, пропевал Виля ненавистную пионерскую песню.
– Какая еще Украина над рекой, Хорошокин?
– Как это какая, край родной навек любимый.
– Нет на Украине ни березок, ни рябин…
Спас Вилена от дурацких шуток Матфеича дитя оттепели КВН.
Покатилось это дитя снежным комом от Москвы до самых до окраин, и накрыли дитя и снежный ком веселую и находчивую часть жителей Серебрянска стремительным домкратом.
Веселые стали объединяться в кавээновские стайки, а находчивые эти стайки возглавили и устроили соревнования. По всем серебрянским предприятиям и учреждениям пронесся кавээновский смерч. Залетел он и в центральную районную больницу. И веселые врачи и медсестры решили, что самым веселым и находчивым является папа Вили.