Мельница желаний
Шрифт:
Тун вдруг начал хохотать. Я ничего не понял, но обмер от ужаса. Вы видели, какие у тунов зубы? Я тогда увидел в первый раз. И понял, что байки о людоедстве, скорее всего, тоже правда.
– Говоришь, из рода Ворона? – переспросил тун. И снова захохотал.
Я растерялся. Может, туну не понравилось, что меня назвали именем саамского бога? Я так и не додумал, когда тун перестал скалить зубы и заявил:
– Знаешь как меня зовут? Рауни! – и прошипел что-то на похъёльском наречии, а потом разъяснил: – По-вашему – «вороненок». Выходит, мы с тобой почти
Что его так развеселило, я так и не понял. Но вроде убивать меня прямо сейчас тун не собирался. И еще я заметил, что тун совсем молод. Уж не знаю, сколько они там живут – может, и вообще бессмертны, – и по лицу не поймешь, а все же я как-то догадался. У них вообще по внешности ничего не понять. Вот он стоит перед тобой и смотрит – и не знаешь, что он сейчас сделает: не то обласкает, не то горло перекусит.
– Саами, ты мне понравился, – сказал тун. – Мне сказали, тут из Луотолы бочку доброго пива привезли. Небось ты пива и не пробовал? Хочешь пива?
Я кивнул. У меня от волнения уже давно в горле пересохло.
Так я в первый раз попробовал пиво – кстати, редкостная дрянь по сравнению с перебродившим оленьим молоком, и как вы его пьете? За едой да выпивкой мы с Вороненком и подружились. Что он царевич и сын Лоухи, я уже потом узнал.
Впоследствии мы встречались еще много раз. Когда закончился сбор дани, Рауни улетел, но обо мне не забыл. Несколько раз он возвращался и навещал меня в стойбище, дважды забирал меня с собой во Внутреннюю Похъёлу. Один раз это было зимой, и я жил в гавани Луотола, потому что в пещерах тунов человеку не выжить. Зато летом, когда на южных склонах стаивает снег, я видел чудеса, о которых не расскажет ни один человек. Синие озера среди скал… Бурые мхи тысячи оттенков… Даже цветы! Ты, наверно, и не знаешь, мой господин, что во внутренних областях Похъёлы, в горных долинах, защищенных от северных бурь, в середине лета, на солнечной стороне цветут цветы?
– Знаю, – негромко ответил Вяйно. – Я тоже их когда-то видел, – пояснил он в ответ на недоверчивый взгляд саами. – Отдохни, Йокахайнен, я вижу, рассказ тебя утомил. Калли, налей ему еще отвара. А когда передохнешь, все-таки переходи в своем рассказе к Рауни. Как по-твоему, насколько он опасен?
– Рауни – сильный колдун, – снова заговорил Йокахайнен, осушив новую кружку. – Но, конечно, не сильнее тебя. Он не очень-то похож на обычного туна.
Рауни часто поступает по-своему, спорит со старшими, идет наперекор. В Похъёле это не принято. Для туна нет ничего важнее собственного гнездовья, он знает свое место в иерархии, свои права и обязанности – с этим у них очень строго. Вот мать Рауни – настоящая наследница Ловьятар. Иногда мне кажется, что в Рауни есть что-то от человека, – сказал Йокахайнен и задумчиво добавил: – Не будь он старшим и любимым сыном Лоухи, другие туны давно бы убили его.
– Ты видел Лоухи?
– Пару раз. Грозная старуха! Она не одобряла нашей дружбы…
– У нее есть еще дети?
– Дочка. По меркам тунов, она еще ребенок. Я видел ее только издалека. Рауни
Вяйно кивнул. Несколько мгновений тянулось молчание. Потом Йокахайнен кашлянул и сказал:
– Я выполнил твою просьбу, господин. Рассказал все, что знал, и даже больше того. Теперь домой мне пути нет – меня там ждет мучительная смерть в когтях тунов. Прошу, ответь и ты на мою просьбу – подари мне надежду…
– Это насчет того, чтобы взять тебя в ученики? – Вяйнемейнен погладил бороду. Его взгляд снова стал холодным. – Не спеши. У меня осталось еще несколько вопросов. От того, как ты на них ответишь, будет зависеть мое решение. К примеру, я слыхал, что похъёльцы порой пьют человеческую кровь. Что ты об этом скажешь?
Лицо Йокахайнена стало жестким.
– Вся магия Похъёлы замешана на крови.
– Да, я знаю. Потому и спрашиваю.
– К чему этот вопрос?
Вяйно строго взглянул на саами.
– Ты сам всё понимаешь. Я должен знать, как далеко ты ушел по пути Калмы.
Йокахайнен вспыхнул.
– Рауни жесток, как всякий тун. А может, и еще хуже. Жизнь человека для него ничего не стоит.
– И для тебя?
– Нет – я же не тун!
– Но ты был его учеником! Тебе наверняка приходилось убивать людей по его приказу? Таких же саами?
Несколько мгновений Йокахайнен колебался, но все-таки решил не лгать.
– Да, приходилось. Но он все равно убил бы их. Так лучше я, быстро и без мучений.
– А пить кровь? – вкрадчиво спросил Вяйнемейнен. – Только честно!
– Да за кого ты меня принимаешь! Я бы никогда не согласился. Рауни это понимал и никогда даже не предлагал мне. Потому что, если бы я отказался, – а я отказался бы, – ему пришлось бы меня убить. А тогда он во мне еще нуждался…
Вяйно покачал головой.
– Да, тун не ошибся, выбрав себе ученика. Из тебя, пожалуй, выйдет колдун! У чародея сердце должно быть из железа, голова изо льда, а душа из огня…
– Ты согласен?! – Обрадованный Йокахайнен привстал со скамьи, собираясь пасть в ноги старику.
– Погоди, не радуйся раньше времени! Я ничего тебе не обещаю. Сначала присмотрюсь…
Йокахайнен, не дожидаясь окончания, все-таки рухнул на колени, стукнув лбом о пол.
– Моему-то хозяину небось дали от ворот поворот, – желчно заметил Калли. – А всяким похъёльским приблудам…
– Твой хозяин, – проворчал Вяйно, – недавно едва смог прикончить туна, принявшего облик ребенка. На явного подменыша рука не поднялась! Ну и куда ему в колдуны?
В Заельники Вяйно решил отправиться следующим утром. Йокахайнен напросился с ним, говоря, что он хорошо изучил все привычки туна, да и помощь старому колдуну не помешает.
– Надо идти прямо сейчас! – настаивал он. – Рауни выжидать не будет, ему что день, что ночь – все едино!
– Утро вечера мудренее, – возразил Вяйно. – Я не похъёлец – по ночам воевать. Да и замучился я по твоей милости. Ты тоже едва сидя не засыпаешь. Много мы, такие квелые, навоюем?