Мельничиха из Тихого Омута

Лакомка Ната

– Показывайте, кто тут из бывших работников. Попросим помочь наладить колесо.

– Я же тебе говорю, - завела привычную песню Жонкелия, - они не согласятся, даже если ты заплатишь. А заплатить тебе нечем.

– Заплатим потом, когда мельница начнет работать, - терпеливо возразила я.

– Ну-ну, - сказала она под нос.

– Хотите, чтобы мы с вами ныряли?

Вместо ответа она поджала губы и пошла по улице, к колодцу, который находился на площади, напротив лавки.

Конечно же, ей не хотелось нырять. Да и мне тоже. После того, как я чуть не утонула,

подходить к озеру мне было отчаянно страшно. Не говоря уже о зубастой роже, встретиться с которой в воде я бы хотела меньше всего на свете.

Возле колодца сидел парень лет двадцати, и без особого старания вытесывал ручку для ворота колодца. Увидев, что мы подходим, парень насторожился и замер, покрепче перехватив топор. Будто собирался обороняться. Идея пригласить кого-нибудь из деревни для ремонта колеса сразу показалась мне не очень удачной. Что это за работник, если он, того и гляди, отоварит хозяев топориком по голове?

– Олдус, - замогильным голосом позвала парня Жонкелия, - мы решили запустить мельницу, но что-то с колесом. Поможешь? А когда мельница заработает - мы тебе заплатим?

– Можешь даже вернуться на работу, Олдус, - заговорила я как можно приветливее.
– Условия оплаты те же.

– Запустить мельницу?
– уточнил парень.

– Да, - подтвердила я.
– Только всё равно там нужны мужские руки и...

– Ищите дураков!
– Олдус ощетинился, как ёж, и вскочил, бросив недоделанную колодезную ручку.
– А я - ноги моей не будет на вашей проклятой мельнице!

– Ты что орешь?
– сквозь зубы процедила я и оглянулась - не услышал ли кто про проклятую мельницу. Не хватало ещё сыграть на руку господину Закхею, чтобы за мельницу с чертями не дали и десяти серебряных монет.
– Нормальная... в смысле, обыкновенная мельница. Если тебе там что-то показалось спьяну.

– Мне показалось?!
– он вытаращился на меня, а потом напоказ расхохотался, - Хозяйка, а не вы ли бежали пять миль босиком и по снегу, а потом прятались у пастора в овчарне и вопили про демонов?

Даже так? Ничего себе - меленка-вертеленка. Краем глаза я заметила, что из лавки выглянули Савьер и его дочь, а с противоположной стороны к колодцу с ведрами и кувшинами шли три нарядные девицы в разноцветных платьях и белоснежных передниках. Совсем некстати.

– Слушай, Олдус, - начала я ласково, - то, что было - это было просто недоразумение. Сейчас всё под контро... сейчас всё тихо и спокойно. Мне только и нужно, чтобы ты немного посмотрел колесо, оно почему-то не вертится.

– Вот сами и смотрите!
– огрызнулся он, подхватил ручку и торопливо пошел прочь. Оглянулся на ходу - и прибавил скорости.

– Поговорила?
– мрачно осведомилась Жонкелия.
– Никто не пойдет из деревенских. А приглашать мастера из города - у тебя денег нет.

– Заладила, - проворчала я и добавила уже громко: - Ладно, пошли домой. Обойдемся без этих трусов. Перевелись мужики, наверное.

Мы с Жонкелией развернулись в сторону мельницы, но не успели сделать и пары шагов, как на площадь из переулка вывернул судья. Он сидел верхом на вороном коне и сейчас,

в черном камзоле и надвинутой низко на лоб остроконечной шапке, как нельзя больше походил на нахохлившегося ворона.

– Его только не хватало, - прошептала Жонкелия, и ускорила шаг.

Я пошла за ней, делая вид, что не замечаю господина Кроу, но он сам заметил нас и направил коня поперек нашего пути.

– Добрый день, мамаша, - поздоровался он с Жонкелией, но смотрел почему-то на меня.
– И вам, хозяйка, добрый день.

Мы с Жонкелией нестройно поздоровались в ответ и остановились, переминаясь с ноги на ногу и не зная, чего ожидать от этой встречи.

– Что это Олдус сбежал от вас, как от огня?
– спросил судья, чуть наклоняясь в седле и упирая кулак в бедро.
– Чем это вы его так напугали?

– Ничем, - ответила я первой.
– Позвали его обратно на работу, но не сошлись в размере оплаты.

Лицо у Жонкелии приняло страдальческое выражение, но она ничего не сказала, и мне пришлось продолжать:

– День сегодня хороший, господин Кроу, но всё равно дождь обещают. Мы пойдем, с вашего разрешения, не хочется потом по грязи тащиться.

– А я вчера искал лодку, - сказал судья так же ласково, как я только что разговаривала с Олдусом, - и не нашел. Представляете?

– Унесло течением, - быстро ответила Жонкелия.

– Утонула, - одновременно с ней ответила я.

Повисла неловкая пауза, и судья заговорил ещё ласковее:

– Так утонула или унесло?

– Мы-то откуда знаем, господин судья?
– ответила я, незаметно ущипнув Жонкелию за локоть, чтобы помалкивала.
– Нас же там не было. Мало ли что могло случиться. А вдруг ее украли? Может, мне заявление о краже написать?

– А вы и писать научились, хозяйка?
– судья удивленно приподнял брови.

Вот блин блинский! Так вляпаться! Я готова была проглотить язык, но проглотить уже сказанные слова было невозможно. Оставалось одно - врать дальше. И как можно правдоподобнее.

– Научилась, - соврала я, не моргнув глазом.
– Оказывается, это не так сложно. Я и читать теперь могу, господин судья. Если прикажете - то даже по книжке.

Жонкелия не удержалась и посмотрела на меня, а я уже подхватила ее под руку, раскланялась с судьей и пожелала ему доброго пути, куда бы он ни поехал:

– А мы - домой, ваша честь, - сказала я на прощание, - чтобы успеть до дождя.

Судья демонстративно взглянул на небо, на котором не было ни облачка, но преследовать нас не стал, а развернул коня и поехал в другую сторону.

Я поглядывала ему вслед, пока он не скрылся за углом лавки. Судья не смотрел по сторонам и поэтому не заметил, какое впечатление произвел на девиц у колодца. Они, бедняги, позабыли про воду и сблизили головы, зашептавшись и прижимая ладони к щекам. Причем, все трое не сводили со всадника глаз. Вода уже вовсю лилась через край, но никому до этого не было дела.

– Ух ты, - сказала я, совсем как Жонкелия.

– Чего заухала, как сова?
– тут же напустилась на меня старуха.
– Болтай поменьше! Грамоту она знает, видите ли!..