Мельничиха из Тихого Омута

Лакомка Ната

– А за что король отправил?..

– Откуда мне известно?
– Жонкелия начала раздражаться.
– Наверное, сунул нос туда, куда не следовало. Только он ничему не научился и продолжает и здесь совать нос куда не следует.

– Если он - судья, ему это по должности положено.

– Много чего ему не положено, - фыркнула она и уставилась на меня, оперевшись ладонями о колени.
– Ты-то что будешь делать? Признаешься, что не Эдит?

– Признаться я всегда успею, - ответила я задумчиво.
– А пока давайте-ка в комнате уберем,

мамашенька. Мне тут ночевать, скорее всего, а вы такой свинарник там развели. А потом я хочу осмотреться и побольше узнать про ваших моргелютов. Скорее всего, это именно они меня сюда и притащили. Ну и курочек ваших проведаем. Есть-то нам что-то нужно.

Глава 3. Сыграем в ’’Весёлую мельницу”

С уборкой и стиркой мы с Мамашей Жонкелией провозились далеко за полдень. Первым делом я решила привести в порядок жилую комнату. Мы вынесли все тряпки, перестирали и развешали их, понадеявшись, что они просохнут до вечера. Солнце выглянуло из-за туч и светило тепло и ласково, но на берегу озера уже вовсю царила осень, и ночь обещала быть холодной.

Я вымела из комнаты весь сор, убрала паутину, висевшую по углам, оторвала доски на окне, чтобы помещение проветрилось, и на славу отдраила дощатый пол.

Дощатый пол - это вам не линолеум тряпочкой протирать, и после него я с сожалением посмотрела на свои руки. Красные, обветренные - они были ужасны. И нет никакого крема, чтобы сделать смягчающую масочку, и скраба тоже нет. И перчаток. И пилочки для ногтей.

Вздохнув, я отправилась стирать. Я выстирала белье и платья Эдит, которые обнаружила в сундуке. Платьев было всего два, поношенных, со следами штопки.

Пока белье сушилось, я прошлась по мельнице, чтобы получше рассмотреть своё наследство. Вернее - наследство бедной мельничихи.

Бриско постарался на славу и отгрохал крепкую, добротную мельницу, и колесо было новое, с широкими лопастями. Только стояло, застряв намертво. Вымокнув от брызг воды, я попробовала повернуть его, но оно не сдвинулось ни на сантиметр. Ладно, этим можно будет заняться позже.

Постройки во дворе никуда не годились. Причем, я видела, что доски на курином вольере и на коровнике были новыми. Но глядя на них, создавалось впечатление, что над Тихим Омутом пролетел ураган с нежным именем. Неужели всё это устроили эти самые... моргелюты? Зачем им ломать постройки?.. Пытались забраться в дом?.. Если у них такая силища.

Мои страхи развеяла Жонкелия.

– Топить-то чем-то нужно, - пояснила она, - ведь за дрова тоже надо платить. Здесь в округе валежника мало, а свалить дерево - это женщине не под силу. Да и нельзя здесь рубить деревья, пока земля принадлежит графу Фуллартону. Он сразу заметить и штраф затребует.

– Кто такой этот Фуллартон?
– спросила я, когда полезла осматривать голубятню позади коровника, а Жонкелия осталась внизу, придерживая лестницу.
– Богатый бездельник? Молодой или старый?

– Скорее - молодой, -

рассказала старуха.
– Но он не бездельник. У него тоже мельница. Не на этом озере, а по ту сторону Тихого Омута. Пока был жив Бриско, туда ездили только из города, кто не знал про нас, а местные все мололи только здесь. Граф очень из-за этого злился. Но Бриско исправно платил налоги и аренду, поэтому придраться было не к чему. Зато теперь графский мельник жирует. Все ездят только к нему.

– Правильно, конкурентов-то теперь нет, - я с трудом открыла рассохшуюся дверь и заглянула внутрь голубятни.
– А почему ездили на вашу мельницу? Ваша мука была лучше?

– Мука была лучше, и мололи мы быстрее, - объяснила Жонкелия.
– Бриско сделал запруду, и колесо вращалось, как сумасшедшее. Жерновов у нас всего два, но они большие. И тяжелее, чем на графской мельнице. А сейчас. всё стоит.

Голубятня была пустая, только ветер гонял по углам пыль, листья и сухой птичий помет. Вдоль стены располагались двенадцать насестов, но я не увидела ни клеток, ни ящиков с травой, чтобы птицы могли вить гнезда. Окно было открыто и зафиксировано палочкой-держателем. В нем единственном сохранились стекла. Будто голубятня ждала, когда ее обитатели вернуться.

Я припомнила, что голубятня в глухие века средневековья была привилегией дворянства. Поэтому мне показалось вдвойне странным, что мельник Бриско устроил голубятню возле своего дома. Хотел похвастаться достатком?

– А где голуби, мамаша?
– крикнула я сверху.

– Не было голубей, - ответила старуха, задрав голову.
– Бриско не успел их завести.

Не успел завести, а птичий помет по углам откуда? Может, дикие птицы залетали? Но зачем тогда держать открытым окно? Не найдя ответ для этой загадки, я спустилась на землю, и мы с Жонкелией отправились в огород.

Голубятня стояла позади всех построек, у самой кромки леса, а огород старуха разбила рядом с мельницей, чтобы легче было таскать на грядки ил для удобрения и воду для поливки.

Честно говоря, более жалкого огорода мне ещё видеть не приходилось. На кривых длинных грядках уныло торчали зеленые перья репчатого лука. Я вырвала пару головок - крупные, но тот самый сорт, который горький и острый. Лучше бы посадили что-то вроде сладкого крымского лука. Его хотя бы можно есть просто с хлебом. А этот лук хорош только для приправы мяса.

Больше в огороде ничего не уродилось, а что было - Жонкелия с моей предшественницей выдрали до последнего корнеплодика. И свеклу, и репу, и капусту.

– Да, не густо с урожаем, - признала я, оглядывая грядки.
– И как вы планировали протянуть на таких запасах зиму?

Жонкелия посмотрела на меня хмуро, и я со вздохом переиначила вопрос:

– Что есть-то собирались зимой?

– Что есть - то и собирались, - огрызнулась она.

– У вас курятника нет, одна крыша, - сказала я.
– Зимы здесь холодные? Не боитесь, что курицы передохнут?