Мельничиха из Тихого Омута
Шрифт:
Гончару пришлось отступить, и он что-то прошипел сквозь зубы. Я была почти уверена, что он сказал «ведьма». Когда кредиторы удалились, нотариус вручил мне мою копию договора, я расплатилась за услуги, и в сопровождении Квакмайера и шорника покинула здание нотариата.
– А вы там были молодцом, - похвалил меня Квакмайер посмеиваясь и подкручивая ус, когда мы уже подошли к повозке, которую охраняла Сюзетт.
– Не хотите подработать у меня коммивояжёром? Плачу по две серебряные монеты в месяц и пять процентов от каждой
– Благодарю, хозяин, - ответила я ему в тон, - но у нас с графом Фуллартоном намечается одно выгодное дельце, и я не могу распыляться.
– Дельце?
– сразу навострил он уши.
– И крайне выгодное, - я таинственно понизила голос.
– Но он просил меня молчать, и -простите меня!
– я не скажу больше ни слова.
Шорник забрался в повозку, но я не спешила забираться следом за ним.
– Вы не с нами, хозяйка?
– спросил Квакмайер, садясь рядом с дочерью.
– Мы на рынок, буду покупать товары и по вашему списку. Сможете выбрать то, что вам нравится.
– Полностью полагаюсь на ваш вкус, - широко улыбнулась я.
– У меня кое-какие дела в городе, поэтому встретимся на площади, возле ратуши. Во сколько мне быть там?
– Э-э...
– Квакмайер мысленно прикинул время, - давайте в два часа.
– Буду непременно, - я приветливо кивнула Сюзетт и отправилась разыскивать кузнеца.
Кузницу я нашла довольно быстро, даже не слишком заплутав, и сделала заказ - две прямоугольные сетки из тонкой, но прочной проволоки, с мелкими ячейками, размером локоть на полтора.
– И припаяйте в самом низу решетки вензель, - попросила я.
– С моими инициалами. Что-нибудь покрасивее, с завитушками.
– Решили поставить решётки на окна?
– спросил кузнец.
– Но лучше сделать ячейки покрупнее, иначе будет слишком темно в комнате.
– Это для чулана, там свет ни к чему, - заверила я его, заплатила задаток и отправилась к кожевнику, чтобы купить самого хорошего мездрового клея.
Конечно, в бумажном деле лучше бы пошел рыбный, но я не знала, смогу ли сделать его своими силами, поэтому решила не рисковать.
К двум часам я была уже на площади, с куском клея в холщевине и с вафлей в руке. Квакмайеры подъехали на гружёной до бортов повозке, шорник был немного навеселе, я уселась рядом с Сюзетт, и мы покатили в Тихий Омут.
– А что у вас тут за дела, хозяйка?
– вежливо спросила Сюзетт, которую я щедро угостила вафлей.
– Занимаюсь благоустройством дома, - ответила я небрежно.
– Зима, знаете ли, близко. А у нас все окна повыстеклены.
– Стёкла дорого стоят, - заметил лавочник, лениво понукая лошадей.
– Но дороже обойдется доставка. Дорога у вас на мельнице - ну и дорога!
– Граф пообещал спонси... оплатить постройку дороги, - приврала я, потому что граф ещё ничего точно не обещал. Обещал только посмотреть мою смету по расходам.
– Фуллартон?
–
– С чего это господин граф так расщедрился?
– Я же тебе говорил, что у хозяйки язычок как надо подвешен, - добродушно засмеялся её отец.
– Слышала бы ты, как она у нотариуса говорила. Как курочка цокотала, без запинки.
Мы с Сюзетт одновременно оглянулись на него.
Опять эта курочка. С чего бы Квакмайер заговорил о ней?
– Отец говорит, вы забрали расписки у этих гадких мастеровых, - Сюзетт снова посмотрела на меня, похлопав ресницами.
– Отчего же они - гадкие?
– медленно сказала я.
– Просто люди. В их глазах гадкие те, кто вовремя не отдают долги.
– Ну да, вы правы, - виновато засмеялась Сюзетт.
Нет, определённо - рот у неё и правда был широковат. Всё хорошо, только рот немного портил красоту.
Мы выехали на лесную дорогу, когда позади раздался бешеный перестук копыт.
– Кто там ещё летит?
– недовольно сказала Квакмайер, сворачивая к обочине.
– Тут как раз поворот - и столкнуться недолго.
«Лошадиное ДТП, - подумала я про себя.
– Виновный промчался на красный свет. А, простите, светофор как раз не работал. То есть, светофора и в помине не было».
Лавочник оказался предусмотрительным, потому что если бы он продолжал ехать посредине дороги, столкновения точно было бы не избежать. Из-за поворота вылетел всадник в чёрном на чёрном коне - судья Кроу!.. Он мчался так, словно его преследовала вся нечисть мира одновременно.
– Осторожнее!
– крикнул Квакмайер.
– Так и шею свернуть недолго!..
– но судья уже скрылся из глаз.
– Вот сумасшедший, - сплюнул лавочник.
– Куда он так летит? На пожар, что ли?
Я бы тоже не отказалась узнать, куда это так торопился наш судья, но промолчала, хотя путешествие сразу перестало быть приятным. Я ёрзала, сидя на мешке, набитом сеном, который служил сиденьем в повозке, и мысленно понукала лошадей быстрее переставлять копыта.
Честное слово, я бы пешком добралась быстрее!..
Но в повозке ехало моё добрище - несколько штук полотна, жаровня, кусок мездрового клея, и мне не хотелось оставлять их без присмотра. Особенно клей, который я держала на коленях, не выпуская из рук, как самое драгоценное сокровище.
Вопреки моим опасениям, мельница стояла на прежнем месте и была в целости и сохранности. И на самой мельнице всё было в порядке - Жонкелия как раз принимала очередного посетителя с повозкой, груженной до краёв мешками с зерном.
Тут уже некогда было размышлять над странностями господина Кроу. Жонкелия покрикивала на работников, я забрала покупки, попрощалась с Квакмайерами и шорником, и помчалась в кухню - стряпать луковые, готовить ужин строить планы на завтра.