Мельничиха из Тихого Омута
Шрифт:
– Уверена, у вас всё хорошо получалось, если сам король вас отличал.
– Это здорово помогает, - согласился он, - когда жертвы сами подсказывают тебе, кто убийца. Проблема лишь в том, что доказательством их показания не назовешь.
– Как получилось с вашим тестем?
– я даже заерзала на стуле, так мне захотелось узнать эту историю не в изложении графа.
– Там были свидетели, - нехотя признал он, - но в судебном заседании они отказались давать показания. Что, впрочем, не удивительно.
– А ваша жена? Она не поверила вам? Поэтому дала показания против
В этот раз Кроу отмалчивался довольно долго, а потом сказал с принужденной улыбкой:
– Кто же знает, какие мысли бродят у женщины в голове? Но речь не об этом. Это дела прошлые, и я о них - вы уж меня извините - вспоминать не хочу. Сейчас меня больше всего интересует, что происходит на вашей мельнице, хозяйка. Или мне называть вас как-то по-другому?
– Сойдёт и хозяйка, - разрешила я.
– Но об этом я знаю меньше вашего. Значит, утопленники ничего толкового вам не сказали? Вы уверены, что они все утонули сами, а не были убиты.
– Утонули, сами, - раздельно повторил судья, - и все вели меня к мельнице. Там что-то происходит, и вам это известно. Я был откровенен с вами, теперь жду откровенности в ответ. Откуда вы и кто вы? И по какому праву заняли тело Эдит Миллард?
Я глубоко вздохнула, словно тоже собиралась прыгать в это самое озеро, зажмурилась и выдала:
– Это всё моргелюты. Им просто захотелось хлеба. А мне просто хотелось жить. Ведь в своем мире я как раз тонула. Я даже не поняла сначала, что произошло. Думала, что вы и Жонкелия - ряженые, чтобы развлекать туристов. Потом решила, что вы спятили. Потом -что это я спятила.
– В своём мире?
– уточнил он.
– Из какого же мира вы пришли? Из мира ангелов? Фей?
– Из мира людей, - ответила я с досадой.
– Только, насколько я понимаю, мой мир будет существовать лет через пятьсот.
Судя по взгляду, судья не очень-то мне поверил, но о моём мире больше не расспрашивал. Больше его интересовали моргелюты, и когда я описала, как выглядели водяные, он хлопнул ладонью по столешнице:
– Так я и знал, что в этом омуте понабилось чертей! От них-то и все беды! Вот почему все эти бедолаги идут в озеро. Это колдовство, чёрное колдовство...
– Уверена, что моргелюты ни при чём, - возразила я.
– Они. они достаточно безобидные, хотя у них нет никакого понятия о том, что хорошо, а что плохо. Бриско каким-то образом смог с ними подружиться, спаивал их, а взамен моргелюты стопорили графские мельницы.
– Ничего себе, заявленьице!
– судья второй раз стукнул по столу.
– А последняя поломка на графской мельнице - это не их ли лап дело?
– Их, - уныло призналась я.
– Но я им запретила, велела больше такого не делать. Я, правда, не знала, что они сломают чужую мельницу. Но они хотели мне помочь. Раньше Бриско использовал их подобным образом, вот они и решили передо мной выслужиться. Как оказалось, покойный мельник был не слишком хорошим человеком.
– Догадывался, - бросил судья и зашагал по дому, размышляя вслух: - Итак, Бриско заключает договор с дьяволом.
– Простите, но дьявол не участвовал, - запротестовала я.
– И договора не было. Так.
– .без разницы, - отмахнулся судья, - он заключает договор, и я получаю колдуна на своей территории. Потом он женится на сиротке Эдит, обучает её колдовству, и они на пару начинают соблазнять деревенских девиц. Вы ведь не станете отрицать, что видели в голубятне девушек из деревни?
– он резко обернулся ко мне.
– И то, как они радостно вас встретили, означает, что Эдит тоже участвовала в ведьминских шабашах.
– Ой, ну что вы сразу всё на ведьм переводите!
– перепугалась я.
– Кто знает, чем они там занимались? Мне кажется, дальше безобидных заговоров на любовь дело не пошло.
– А вы считаете заговор на любовь таким уж безобидным? Хозяйка, а вам бы хотелось, чтобы вас кто-то приворожил? Ну вот господин Закхей, к примеру?
– Упаси Боже, - очень искренне произнесла я.
– Вот-вот, - он обвиняющее посмотрел на меня сверху вниз.
– Мужчинам, знаете ли, тоже не хочется влюбиться в какую-нибудь красотку, а после свадьбы прозреть и обнаружить рядом жабу.
– В сказке, вообще-то, всё было наоборот, - возмутилась я и ахнула, потрясённая новой догадкой: - красотка, а на самом деле жаба. Вот что они.
– и я замолчала намертво.
– Предупреждаю, молчание может стоить дорого, - судья снова начал свои уговоры.
– Вы прекрасно знаете, кто там был, среди ведьм. Почему вы их покрываете? Я не верю, что вы с ними в сговоре. Вы сторонний человек в этом деле.
– Уже не сторонний, - вздохнула я.
– Моргелюты обрадовали, что я здесь навсегда. И вернуться в свой мир у меня не получится. Мне кажется, я там утонула по-настоящему. Вряд ли Витька бросился за мной в озеро, как вы...
– Витька?
– переспросил он.
– Это муж?
– Муж, - поколебавшись, сказала я.
Ничего не смогла с собой поделать, но признаваться принципиальному средневековому мужчине, что сожительствую с мужиком без брака (пусть даже в моём мире это -обыденное дело) - было как-то не очень. В конце концов, я имею право умолчать о своей личной жизни. Она никого не касается.
– Значит, там муж.
– задумчиво протянул судья.
– А дети?
– Детей не было, - покачала я головой.
– Но давайте не будем больше об этом? Вы сами говорили - прошлое пусть остается в прошлом. Сейчас гораздо важнее разобраться в настоящем. И пока я не буду знать, что деревенские ведьм. девушки в чём-то, действительно, виноваты, я их не выдам. Я знаю, как у вас обходятся с теми, кого подозревают в колдовстве.
– Знаете вы, - хмыкнул судья и снова уставился на меня из-под бровей.
– А кем вы там были, в своей прежней жизни? Кухаркой? Бумагоделом? Но повадки у вас - не как у простолюдинки. И говорите вы так ловко, как бисеринки нанизываете.
– Вот бисеринки, кстати, не умею, - призналась я, довольная, что мы сменили тему.
– Раньше я работала библиотекарем. смотрителем хранилища книг.
– И всему научилась, охраняя книги?
– недоверчиво спросил Кроу.
– Вы даже не представляете, что даёт доступ к чужим знаниям.