Мельник ностальгии (сборник)

Нобре Антонио Перейра

Париж, 1890–1891

Луна ущербная

Всадники

– Всадник, что так мчишься рьяноИ куда – средь темноты? —Ветер воет окаянно,Продираясь сквозь кусты.Молча скачет меж бурьянаВсадник, погружён в мечты.– Ты куда – галопом мчишься,Воздух рвёшь на лоскуты?В монастырь ли постучишься?Алчешь горней чистоты?Что же ты меня дичишься?Для псалмов – мои альты.– Коль письмо везёшь, доставлю,Ну, давай сюда листы,За минуту службу справлю,Право, сам увидишь ты.Рыцарь скачет, как на травлю,В удила впились персты.– Вот обитель, нам негожеОпасаться высоты.Раздобуду я одёжи,А подходы не круты.И луна поможет тожеПрясть воздушные мосты.– Может, ты поход готовишь?Конь мой – чудо красоты!Сядь – и нас не остановишь,Все старания пусты.Что же брови ты суровишь?Не победы жаждешь ты?– Помогу я другу милу,Вражьи я сниму посты,Отберу у ядер силу:Не пробить мои щиты,Погоню врагов в могилу,Как покорные гурты.– Хочешь плыть на каравелле?Знаю все вокруг порты.Коль подую еле-елеСредь безбрежной широты,Глядь: стрелою полетелиШхуны, барки и плоты.– Ты какого жаждешь средства,Чьей ты ищешь доброты?Дом родной, златое детство:Сны и помыслы чисты?Драгоценное наследство —Сохранил средь суеты?– Вижу, светится оконце:Тёти старенькой черты,Золотое веретёнце,Нити тонки и желты.Просушил я их на солнце,Ох и славные холсты!– Чай, о матушке скучаешь?Я на гроб ей клал цветы,Редко души повстречаешьСтоль

невинны и просты.Повидать её не чаешь,Мчишься… кладбище… кресты…– О сестрице ли тревога?Треволнения пусты:Ярче счастья нет у Бога,Нету высшей правоты:Мать с младенцем у порога,Был вот так любим и ты!..– Рыцарь, братьев ищешь что ли?Бьются в сети нищеты.На чужбине много боли,Суеты и маеты,И не свидеться вам болеДо кладбищенской плиты.– О друзьях грустишь всечасно?Нет постыдней слепоты.Тех лишь хвалят сладкогласно,Кто полезен, ну а ты?Фига без плодов напрасна,Коль без пищи животы.– Призрак! Вздумал ли жениться?Что ж, красивей нет четы.Дочка графа – та девица,Плачет… Жаль мне сироты.Хочешь здесь остановиться?..Всадник мчится сквозь кусты.– Может, алчешь славной Доли,Смысла жизни, Красоты?Я за Долей в чистом полеТрём коням сломал хребты…Замер всадник, как от боли,Пробудился от мечты:– Ветер, да! – на зов ответил, —– Где дорога, знаешь ты?Призрак юн и взором светел,Кудри жёлтые густы.– Зря ты эту цель наметил, —Аль не видишь всей тщеты…Не ведут туда дороги,Хоть бери коня в кнуты…Звуки речи были строги,Рвали сердце на шматы…Справа – горные отроги,Слева – реки да мосты…То не первый луч денницы,Окровавлены черты,Кудри, золото пшеницы,Побелели, как холсты.У заброшенной криницыПел петух до хрипоты.– Ну, прощай! Зовёт денница,Время обходить посты:Кораблям давно не спится,Ждут гудящие порты.Всадник-ветер снова мчится,Воздух рвёт на лоскуты.

Париж, 1891

Жизнь

Вы, очи грустные, осенние пожары,Чей свет мерцающий, как дальний звон кифары!О, чёрные глаза! Чернее ран Христа!Торжественная тень восставшего креста!О, пропасти в ночи! Пучина без ответа!О, блики лунные в глазницах у скелета!О, тьма мистичная! Тяжёлая завесаСкрывающая день!О, тьмы святая месса! [45] Вы, очи Осени, огромны, вдохновенны!Глаза, зажжённые как алтари новены!Вы светите больным и жизнью удручённым,В тюрьме томящимся несчастным заключённым!Вы – свет прощения на небе заревом!Вы – маяки для тех, кто в море штормовом!Вы в порт ведёте их меж бурунов-ловушек…Вы – угли в очаге у немощных старушек!Святой огонь, куда макает бард перо!Вы – светляков в ночи живое серебро,Ведущих путников во мраке бездорожья!Соборование усопших, милость Божья!Те окна тьмы, что на лице твоём открыты,Мерцают, как в печи небесной – антрациты!Свет августа, луны, ночной волны озёрной!О полнолуние! О лунный бархат чёрный!О, луны чёрные, чей свет всего белей:Белее молока и пуха тополей,Белее в Божий рай открытого оконца,И Португалии полуденного солнца!Офелий очи! Вы, как двери в небосвод!Глаза, недвижные, как струи мёртвых вод!Вы властью тихой над людьми облечены,Как очи Жанны д’Арк, те были – зелены…Ясны вы, как с водой крестильною сосуды,Вы – звёзды пастыря, не знаете остуды…Глаза молящихся пред Девою святой,И состраданием полны, и добротой!Мне – несравненные – сияете в разлуке,И простираю к вам я ледяные руки…Зимою, в дождь, когда луны на небе нет,Земле вы дарите свой тонкий лунный свет,А летом ваша тень – укрытие от зноя!О, чёрные глаза! Вы – небо грозовое!Скажи, хозяйка глаз, единственных на свете,Зачем тебе глаза сияющие эти?Зачем, моя любовь?! Взгляни на мир, взгляни!Лишь скука – всё вокруг! К примеру, эти дни,В которые живём, до ужаса похожиНа дни прошедшие, и в будущем – всё то жеНас ждёт… Тщеславие и то, что из негоПроистекает: злость и подлость… БольшинствоСтрадает им. Но, это зло – почти невинно…А гордость, как моя? – всех бедствий половинаНа свете от неё! Ты видишь, Боже, Боже!Сколь без огня домов – и как живут вельможи!Та – из дому нейдёт в поношенной одежде…Другому – срок платить, но никакой надежды…Сколь мук и нищеты, болезней без лекарства!Усилий тщетных, и сиротства, и коварстваВ психиатрической больнице мерзкой этой,Что мы привыкли звать своей родной планетой…Сколь кораблей, в шторма потерянных давно,И сколь покойников морское нежит дно…Смотрите же: идёт процессия несчастных!Вот юноша: влюблён и, в муках ежечасных,Пытается любви добиться – бесполезно…А этот? Что ни ночь, как совесть, точно бездна,Грозится поглотить и сон его уносит…Чахоточный хрипит, об исцеленьи просит…Смотри: дитя, оно коралловою башнейВладело. Блеск её – иллюзий блеск бесстрашный!И что? Её орёл безжалостно пожрал,За плоть кровавую с высот приняв коралл!Который нынче день? Запутался я в датах…Чем дальше – тем грустней! Сколь спеси в дипломатах…А вот, смотри сюда! – политиков глаза!Знакомы нежность им и чистая слеза?Художник… Он журнал читает о себе,Там критика вовсю усердствует в гоньбе.А этот, светский лев, пустой, надутый франтЛелеет нежно свой придуманный талант.Ах, сколько глупости, невежества и барства!И говорят, их ждёт по смерти Божье Царство…О Божьем Имени глупец с трибун судачит…Столетнего отца сын бьёт, а тот лишь плачет…Смотри на бедняка из башни соляной:Как блещут стены в ней, глаз режут белизной,Не волн застывших след – блистают оттого,Что вылиты из слёз, из горьких слёз его!Смотри, несёт муку седой старик с клюкою,А сын людей дурит игрою плутовскою!Смотри: на пристани – как женщина рыдает!Видать, что из пивной супруга ожидает…Смотри: вон там, вдали, проходит пароход,Он наших братьев прочь – в Бразилию везёт…Вот, мертвеца на пляж, штормя, швырнуло море…О, Иисус! Смотри! Повсюду только горе!Цветок мой без шипов! О, кроткая моя!Для этих ли очей – весь ужас бытия?Затем кормилица тебя поила молоком,Чтоб увидала зла бестрепетного ком,Летящий меж пространств огромной тучей пеплаК земле!Моя любовь! Уж лучше б ты ослепла…

45

Месса тьмы проводилась в святую среду, посвященную памяти о предательстве Иисуса Христа Иудой, которая поэтому также называлась «Средой тьмы». Существовал обычай в этот день читать 14 псалмов, символизирующих 14 остановок на крестном пути Христа на Голгофу, используя треугольный светильник с 15-ю зажжёнными свечами. После прочтения каждого псалма гасилась одна свеча. Оставалась свеча в середине канделябра, под конец она тоже была погашена, что символизировало смерть Иисуса. И церковь погружалась во тьму. После этого все стучали ногами и стульями, производя шум, что символизировало Воскрешение Христа, и свеча в центре вновь зажигалась.

Этот обычай уже практически забыт во всех церквах в результате изменений в процессе богослужения, внесённых Ватиканским собором.

Париж, 1891

Прощай!

Во время грозы у побережья Англии

Ну, прощай! Уезжаю, родная,Я твой дом не забуду, клянусь!Осень мчит меня, горько стеная,Осень мчит меня, горько стеная,Но обратно я с солнцем вернусь.Ну, прощай! Дни в разлуке – что годы,И скулят, как побитый щенок.Холодны на чужбине восходы:Ты с родными, а я одинок.Ну, прощай! Паруса под ветрамиМолят Господа: «Благослови!»Будешь прясть на молитве во храме,Будешь прясть на молитве во храмеПряжу белую нашей любви.Ну, прощай! Пароход уплывает,След струится от пены рябой…Наши судьбы пассат завевает:Океан, мы скитальцы с тобой!Ну, прощай! Точно пропасть темнеяКолыханьем высокой воды,Океан, разве ты солонее,Океан, разве ты солонееСлёз моей непроглядной беды?Ну, прощай! Не обижу ни словомЭту верность, ни думой пустой:Твоё сердце под крепким засовом,И в руке моей – ключ золотой.Ну, прощай! Как лазурна земля,Как черна в океане дорога…Ах, француз молодой у руля,Ах, француз молодой у руля,Поверни же на юг, ради Бога!Ну, прощай! Помни, девочка, помни…(Дом твой там, где вдали – бирюза…)Португалию видеть легко мне:Лишь прикрою рукою глаза…Ну, прощай! Там, где вьётся баклан,Старый бриг нам сигналит всё глуше:Сжальтесь, сжальтесь, сеньор капитан,Сжальтесь, сжальтесь, сеньор капитан,И спасите усталые души!Ну, прощай! Как же ты далека!Наш «Иаков»^[1] бежит всё быстрее.Даль темна, как судьба моряка,Ветер парус вздувает на рее.Ну, прощай! Взгляд мой тонет вдали,Отдан нас разделяющим милям…Тридцать миль до английской земли,Тридцать миль до английской земли,Ну а смерть – притаилась под килем…Ну, прощай! Провожая меняТы, под звуки морского хорала,Страшный голос предчувствий гоня,Руки к небу с мольбой простирала…Ну, прощай! В этой пропасти вскореПризрак

голода встанет, суров!Умереть без причастия в море,Умереть без причастия в море,Без прощальных объятий и слов!Ну, прощай! На воде умирают,Как в пустыне, молись, не молись…Видом горькой воды нас карают:Обожжёт – только губы приблизь…Ну, прощай! – Капитан, что же будет?Не пришёл ли последний наш час?Он же, курс выверяя, рассудит,Он же, курс выверяя, рассудит:– Умираешь, дружок, только раз!Ну, прощай! Вот, со стеньги взирая,Ищет Франции земли моряк:Только небо и волны – без края,Шкот холодный от влаги набряк.Ну, прощай! Помолись за страдальцев,Завернувшись, как в саван, в туман,Море прежних времён португальцев,Море прежних времён португальцев,Открывателей сказочных стран.Ну, прощай! Вспоминай без укораТы, чей лик я в душе берегу…Курс берём мы на Данию скоро:Гамлет ждёт меня на берегу.Ну, прощай! Не угоден он музам —Грех унынья и горьких стихов…Вот мы тонем, мой Ангел, под грузомВот мы тонем, мой Ангел, под грузомТридцати моих смертных грехов.Ну, прощай! Что за образ, парящийНад волнами, вон там, в облаках?Всяк воскликнет, его лицезрящий:– Матерь Божия! Славься в веках!Ну, прощай! Океан затихаетПод Марииной лёгкой пятой…Море озером светлым вздыхает,Море озером светлым вздыхаетЧто в отчизне моей золотой!Ну, прощай! Не твои ли моленья,Не твои ли, Мой Ангел, крыла?Полно, слышать хочу твоё пенье:Матерь Божья уже помогла.Ну, прощай! Бриза нежные взмахи,В небе лунный маяк желтоглаз…Эй, развесьте на реях рубахи,Эй, развесьте на реях рубахи,Ведь луна – то же солнце для нас!Ну, прощай! Порт в барашках бурунных,Вот уж выбран, с усилием, трос…И швартов из волос её лунных,Из Марииных светлых волос!Ну, прощай! Уезжаю, родная,Я твой дом не забуду, клянусь!Осень мчит меня, горько стеная,Осень мчит меня, горько стеная,Но обратно я с солнцем вернусь.

Париж, 1893

Литания

Сердце твоё внутри моего прикорнуло,Как будто просит: «Оставь меня, не буди»,И сном таким безмятежным дитя уснуло,Вошло и с тех пор осталось в моей груди.Спи, о дитя, что тебе до этого света!Спи, мой ребёнок, долгого, доброго сна.Когда проснёшься, а будет нескоро это,Подумаешь, что прошла минута одна.Спи, мой малыш, и белые сны приумножатСилы твои, пока к пробужденью летишь.Потом даже смерть тебя напугать не сможет,Привыкнешь ты к ней за время, пока ты спишь.Ты спи, мой ангел, не дам я тебя обидеть,Чудесные сны придут, если ночь длинней.Привыкнув ещё при жизни сны эти видеть,Продолжишь ты видеть их и в посмертном сне…Спи, мой сынок, средь снов ты спокойно окрепнешь,Забудь весь мир и меня, погрузись во мрак.Потом… с закрытыми глазками ты ослепнешь,Ты будешь слепым, cыночек, и лучше так.Спокойные сны колышутся еле-еле,Ты мне не рассказывай снов, ты спи, баю-бай.Душа моя песню поёт у колыбели,Как старая няня, ну, а ты отдыхай.О, как я счастлив своим мальчуганом нежным,Подобного нет, хоть сотни вёрст исходи.Младенец уснул сном тихим и безмятежным,Вошёл и с тех пор остался в моей груди.

Париж, 1894

Разговор с сердцем

Сердце, полно, ты не бейся,Сердце, хватит, отдохни.Наша боль, в слезах излейся,Наша боль, в слезах излейся,Сердце, сердце, ляг, усни…В мир пришёл я по ошибке,И оплакан звонарём,Лживый мир, неверный, зыбкий,Лживый мир, неверный, зыбкий,Мерзок мне! Давай умрём…Я, невесту выбирая,Долю звал, она – глуха.Может быть, земля сырая,Может быть, земля сырая,Примет, примет жениха.Нас растопчет, обезличитВремя бешеным конём.Сердце, сердце, смерть нас кличет,Сердце, сердце, смерть нас кличет,Ради Господа! Уснём…

Коимбра, 1888

Мальчик и юноша

Жасмина ветвь, навек – душиста и бела,Осталась в прошлом, там, в немеркнущей долине.Вы, над моей судьбой простершие крыла,Голубки детства! где я отыщу вас ныне?Я думал: вечен день, не одолеет мглаСлоновой кости блеск от башни в ясной сини.Фантазия моя в той башне береглаПленённый лунный блик и все мои святыни.Но птицы детства прочь умчались от земли,Растаяли вдали, как золотые склоны,И лунные лучи из башни утекли…Напрасно я кричу голубкам белым вслед,Летят ко мне назад на крыльях ветра стоны:Их больше нет, сеньор! Голубок больше нет!

Леса, 1885

Сон Жуана

Спит Жуан… (Ты, мать, скажи,Чтоб затихли те стрижи,Не шумели утром рано.Не будили бы Жуана…)Восемь дюймов в высоту,Да четыре вширь сочту:Знаешь, для орангутанаБыл бы он вкусней банана!Проглотить могла б и кошка!Знаешь, мельче он немножкоСоловья-щебетуна…Но поболе, чем луна!Сон – чудесная стихия…Ты оставь его, Мария [46] !Не звоните, звонари!Море! Тише говори…Ты, Мария, прикажи,Чтоб не цвинькали стрижи,Не шумели утром рано:Не будили бы Жуана.Спит Жуан легко, беспечно,Спит невинно, вечно, вечно!Просыпаться не спеши:Мир, как море, для души,Может унести отливом…Лучше спи – и будь счастливым!Спой, Мария, для негоПесню брата своего:«Нет грустней земной юдоли,Средство лишь одно от боли:Если сладко-сладко спишь —Всё проходит, мой малыш!..»И позволь ты посемуСпать до старости ему!Будет мальчик подрастать:Всё при нём: краса и стать,Сам Господь росой кропит.Но всегда, всегда он спит…День настанет подходящий:Перейдёт Жуан твой спящийВ мир, неведомый досель,Как в большую колыбель.В сновиденьях бытияСтанет … больше соловья.Но для этого скажи,Чтоб затихли те стрижи,Не шумели утром рано.Не будили бы Жуана…Протекут без счёта годы…Станет он седобородый,И со щёк сойдёт румянец,Как роняет куст багрянец,Вот тогда и смерть, как няня,В сон его войдёт, дурманя.Выпьет он напиток млечныйИ проснётся к жизни вечной,Приведёт домой дорога:В тёплые объятья Бога.Но для этого скажи,Чтоб не цвинькали стрижи,Не шумели утром рано:Не будили бы Жуана…

46

Мария – сестра поэта.

Париж, 1891

Сонеты

1

В былые дни перо своё кровавил,Покуда жар от углей не угас,Искал в открытой ране, против правил,Свои чернила для чеканных фраз.Вот так я свой молитвенник составил,О жизни свой бесхитростный рассказ,Я в нём был прям, ни в чём я не слукавил, —И, может быть, он растревожит вас.Молитесь по нему и вы сполнаПоймёте жизнь: нет муки окаянней,Когда она иллюзий лишена.О, юноша, земляк, ни ожиданий,Ни светлых грёз, – знай: эта жизнь – однаСтрастная пятница твоих страданий!

Коимбра, 1889

2

В четыре лампы светом осиянныйВ том королевстве, бурь и диких скал,Поэт родился, гость он был желанный,Но лучше б к свету он не привыкал.И верой и мечтою обуянный,Он начал жить, он красоты алкал,Но вероломства натиск постоянныйСтрашнее, чем ножа в ночи оскал.Разочарованному всё – едино:Пусть тех бойцов прямой потомок я,За солнцем плывших сквозь шторма, ненастья,Что родина мне, смена властелина?Будь Карлуш [47] , будь рыбак Жозе… Друзья,Родиться в Португалии – несчастье!

47

Видимо, имеется в виду дон Карлуш, наследный принц, который в октябре 1889 г., после смерти дона Луиша первого, был возведён на престол. Некоторые представители португальской интеллигенции надеялись на благоприятные изменения в стране в связи с этим событием.

Коимбра, 1889

3

На побережье Доброй Вести летомВ мечтах своих я крепость воздвигал.И на песке морском перед рассветомВстал замок – лазурит весь и коралл!Высокий замок в воздухе прогретом,И я – властитель, гордый феодал.Никто в округе не владел секретомИ о моём имении не знал.Но пыль пустыни с ветром сиротливымУже неслась, чтоб праздник мой украсть,Тоской залечь по башням и оливам.Мой замок, незабывшаяся страсть!Я графом был в том возрасте счастливом,Когда мечты ещё всесильна власть…