Мемуары бабы Яги
Шрифт:
Яга хлопнула в ладоши и на столе появилась бутылка хрустальная с узором красоты невиданной. Тут-же, как из-под земли появился Нафаня и разлил шампанское по кубкам.
Таня взяла кубок и поднесла к губам. Наверное, это тоже было частью волшебства — шампанское пахло мёдом и розами. Со дна бокала лениво поднимались тонкие струйки круглых пузырьков и лопаясь на поверхности источали сладкий аромат.
Яга чинно поднялась из-за стола держа в руках кубок. Всё вокруг стихло, как по мановению волшебной палочки, и к ней
— С возвращением, родные мои! — провозгласила Яга. — С пробуждением, народ лесной! Доброго здравия всем, мира, любви и добра! Помните, кто мы и зачем мы здесь. Лес густой — наш дом родной. Синее небо — наше покрывало. Наша обязанность оберегать, сохранять и приумножать богатства земли-матушки. Так живите же в мире и согласии, да будьте счастливы!
Лесную тишину разорвало троекратное ура тысяч голосов.
У Татьяны мурашки побежали по коже — такое единение. И ведь на самом деле — всё так просто, нужно просто любить жизнь, природу и всё живое. Она пригубила шампанского — чистый нектар.
… — А вот это, — подумала она, — уже самая настоящая сказка.
Глава II
Глава II
Только все обратно по местам расселись, как со стороны тёмного леса донесся возмущённый вопль:
— Пир без меня не начинать! А-у-у-у!
Из лесной чащи донеслась тяжёлая поступь четырёх лап, и на поляну выпрыгнул огромный серый волк.
Василиса заулыбалась, будто засветилась вся, и сжала Танину ладонь.
— Сейчас начнётся… — проворчал Кощей.
Со спины лохматого чудища ловко соскочил молодой мужчина, быстро поклонился, и раскинув в объятиях руки, бросился к их столу.
— Василисушка! — прошептал он.
— Иванушка! — Василиса сорвалась было со своего места, но услышав ехидное покашливание Аглаи, взяла себя в руки и медленно, словно пава, пошла ему навстречу.
Татьяна наблюдала за этой картиной, и её сердце дрогнуло — такие нежные объятия, столько искреннего восторга во взглядах, трепетные касания… Вот это и есть настоящая любовь, которая бывает… Только в сказках… — подумала она и печально вздохнула, вспомнив причину своего появления здесь.
— Танечка, ягодка моя, не переживай так. — обняла её Яга.
Таня прижалась к Аглае и тяжело вздохнула.
— Да я так… Ничего, бабуль…
— И не надо, и у тебя будет, всё будет, ты только верь. А хочешь, я твоего паршивца в жабу перекину, хочешь? Вот хотела же сразу, так нет, Вася меня отговорила. А я так думаю — пусть посидит себе в болоте, поквакает, может поумнеет, если его аисты раньше не сожрут.
— Бабуль! — рассмеялась Таня. — Да ну его, ещё магию на него переводить.
Кощей, подслушав беседу недовольно хмыкнул.
— Всё бы тебе старая, кого магией шарахнуть. Ты спросонок нафеячишь, опять какое-нибудь чудище лесное сотворишь.
—
— Чудище лесное? — удивилась Таня.
— И не слушай его, радость моя. Он тебе сейчас нарассказывает. — покраснела Яга. — Ну, было конечно, но я не со зла… Просто снадобья перепутала…
— Угу!
— Ты не отвлекайся, жуй давай. Угукает он. Да и хорошо там всё закончилось, цветочек аленький помог — влюбился, обратно в человека перекинулся, женился даже. А вот не шарахни я его тогда, так может и не женился бы никогда, так бы бобылём и ходил. Так что неча мне тут понапраслину возводить!
Яга зло зыркнула на Кощея, да так, что пара крошечных молний впились в его крючковатый нос.
— Ай! — Кощей схватился за нос. — Ты чего…
Договорить он не успел, Иван с Василисой подошли к столу, и Кощей тут же оказался в крепких объятиях.
— Ну, здравствуй, Кощеюшка, друг любезный. Давно не виделись!
Иван так стиснул Кощея в объятиях, что тот захрипел.
— Вань, задушишь! Я те что, бессмертный что ль? То есть, я конечно бессмертный, но не на постоянной же основе!
Иван разжал объятия и повернувшись к Яге улыбнулся.
— Аглая, ненаглядная моя! Прекрасна, как белый свет! Всё хорошеешь! Рад тебя видеть, соскучился я.
— Внучек мой! — Аглая обняла Ваню. — И я соскучилась! Ну, всё успели, всех разбудили?
— Да, всех. Серый видимо сильно за столетие бока отлежал, так нёсся, что облака за шапку цеплялись. Быстро управились.
Василиса тихонько откашлялась, указав глазами на Таню.
— Ну, здравствуй, сестра наречённая! — Ваня трижды расцеловал Татьяну, по-старинному обычаю.
Таня покраснела. Иван был высок, широк в плечах, куда там нынешним бодибилдерам — тут такая мощь. А улыбка у него добрая и такая светлая, глаза голубые, чистые. Сразу чувствовалось, что человек он хороший, с добрым сердцем.
Ягу кто-то потянул за подол платья. Она опустила глаза, встретившись взглядом с Серым, что выглядывал из-под стола.
— Бабуля, перекинь-ка меня в добра молодца. Ну, в такого, посимпатичнее. Не в богатыря, конечно. В богатыря не надо, но в витязя хотя бы, а? О-очень надо! — прошептал волк.
— Эт чегой-то вдруг? Ишь ты, внучок выискался! За какой радостью в молодца-то?
— Ну… Тут дело такое, молодое… — Серый завилял хвостом, и предусмотрительно сделал пару шагов назад, скрывшись под столом — учёный уже, метлой по спине не раз прилетало — жуть, как неприятно, даже оскорбительно. — Я это… Вот что подумал, для пользы дела, чтобы девица одна не скучала… А так — я с ней хороводы повожу, у костра посидим, поговорим, лес покажу.