Мемуары бабы Яги
Шрифт:
Таня надолго задумалась. А ведь права Василиса, и это совсем не сказка — в жизни и не такое встречается, вот только…
— А как, как определить людей без души? Ты сказала, что у них масса масок, так как же я узнаю, маска это, или искренность?
— Эх… — тяжело вздохнула Василиса. — Лучше бы тебе с ними никогда не встречаться, они коварны, у них множество личин. Но знаешь, их выдают глаза. Да, наверное, это единственный способ. Их глаза пусты, зачастую темны и злы. Они избегают смотреть прямо, закрывают их тёмными очками даже в пасмурную погоду, а некоторые, даже просят не
— Какая-то страшная сказка получается.
— Нет, Танечка, это жизнь, в сказках всё всегда гораздо лучше, чище и проще.
— Смотреть в глаза и учиться видеть не глазами, а сердцем? — Татьяна спрятала лицо в ладони. — Мне кажется я никогда не постигну эту науку! Я не умею смотреть! Меня окружают одни пиджаки и костюмы, я даже лиц не вижу!
— Пиджак пиджаку рознь! — улыбнулась Василиса. — Ты загляни в его глаза, и сразу всё поймёшь.
Таня вдруг расхохоталась.
— Пиджак с глазами! Представляю эту картину, да я же в обморок сразу рухну от ужаса!
— Не в пиджаках и костюмах дело, а в тех, кто в них. — улыбнулась Вася.
— Может у меня и получится различать. Я вчера увидела Ванины глаза, и сразу всё поняла, какой он добрый, ласковый, заботливый и сильный.
— Да-а… — мечтательно протянула Василиса и залилась румянцем. — А что про него говорили? Иван-дурак, не иначе. А он очень добрый, честный, искренний и простой, даже очень простой. И знаешь, он меня любит, я это не просто знаю, чувствую, каждую секунду — это и есть счастье.
— Никакой он не дурак! — возмутилась Таня. — Сплетни это всё, да зависть.
Вася расхохоталась и обняла Татьяну.
— Вась… — робко начала Таня. — А что у Ягуси с Кощеем стряслось?
— Заметила, да? — вздохнула Василиса.
— Как тут не заметить! Видно же, что любят они друг друга, а всё как дети малые, подначивают, подкалывают, ссорятся, что между ними произошло?
— Давно это было, очень давно. Столетий пять назад, не меньше… — начала свой рассказ Вася. — В сказках об этом и не говорится вовсе, если только в древних легендах поискать, и то навряд ли… Род, он всех парами создавал, и зверей, и деревья, и людей, чтобы гармония была и равновесие, для этого он создал мужское начало и женское.
Ягуся с Кощеем, с самого сотворения мира друг другу предназначены были. Она царица жизни, света и продолжения рода, а он — царь тьмы, властелин подземного мира и царства мёртвых. Любили они друг друга до беспамятства и жили в согласии, пока одна змея не вмешалась…
— Погоди… — прервала Василису Татьяна. — Это что же, ты мне библейские сюжеты рассказываешь, про Адама и Еву, и про змея с яблоком раздора?
— Ну… — Вася задумчиво теребила косу. — Почти. Только это в вашем мире. Нам Сашенька рассказывал библейские сюжеты. У нас — почти то же самое, только всё равно иначе.
Кощей, больно хорош собой был, да ты вчера сама видела, женские сердца таяли под его чарами. И вот, одна девица, рода знатного, придумала, как Кощея на себе
Аглая тогда, сама не своя от горя была, не могла поверить, что Кош её предал… Ну, как положено, войны закончились, Кощей на той змее женился, чтобы равновесие удержать, про Ягусю совсем забыл. Аглая и обозлилась, в лесу уединилась — от людей подальше, лесным зверьём себя окружила, да существами сказочными.
Только человеческий век недолог, и та змея подколодная в вечное царство Морфея отправилась, а как её не стало, так пелена наваждения с Кощея и спала. Пришёл он к Яге на поклон, да поздно… Вот так и ходит возле неё кругами, только она ему больше не доверяет.
Вчера, когда они танцевали, весь лес ожил, новый круговорот жизни начался — от соединения мужского и женского начала, да только, танцем у них всё теперь и заканчивается.
Таня вытерла слёзы.
— Бабуля моя, да как же так! Она же знает, как всё было, почему не простит? Ведь любит же!
— Любит. — вздохнула Вася. — Но не прощает. Она царица, понимаешь? Здесь даже не в гордости дело, а совсем в другом, даже я не до конца понимаю. Она его дальше друга не подпускает.
— Я знаю! — воскликнула Таня. — Она боится! Просто боится, что он снова её предаст, но ведь он её не предавал на самом деле!
— Танюша. — ласково улыбнулась Вася, и успокаивающе погладила Таню по руке. — Здесь другой мир, иные материи. Всё, что нам остаётся — это ждать, что будет дальше. Может, сам Род смилостивится и пошлёт разлучённым любовь взаимную, да крепкую. А пока — хрупкая дружба меж ними, и то хорошо… — Василиса горько вздохнула. — Что-то засиделись мы с тобой, да загрустили. Пойдём что ли по ягодки, того и гляди Нафаня нахмурится.
— Вась, а на кой ему столько ягод-то? Вчера ж ещё лесовички притащили, я сама видела.
— А кто ж его знает? — хохотнула Вася. — Домовой он у нас, над всеми домами хозяин, с ним не поспоришь. А может и схитрил старый ворчун, чтобы мы с тобой наговориться успели, да без провожатых. Он Ваню с Серым куда-то послал, а Горыныча с самого утра не видать.
— Надо же! Я даже и подумать такое не могла, чтобы Нафанечку так все слушались. — хихикнула Таня.
— Танюша, ты многого не знаешь. Нафанечка наш не простой домовой, он над всеми домовыми главный. Со Сварогом они одного роду племени, да вот, рассорились в своё время.
— Ой как интересно! — Таня прижала ладони к сердцу. — Расскажи, Вася! Я ведь думала…
— Так я и сама мало что знаю, из деда ведь и словечка не вытянешь! Стеснительный он у нас, не любит о себе рассказывать.
Девушки подняли с земли свои корзины и обомлели. Каждая была полна самых отборных ягод, а сверху лежал крошечный букетик ромашек.
Таня с Василисой переглянулись, Вася лукаво подмигнула.
Таня повернулась лицом к густому лесу, поклонилась до земли и сказала:
— Спасибо тебе, Лешенька, хозяин добрый, за ласку и подарки.