Мемуары генерала барона де Марбо

де Марбо Марселен

Шпионы на войне необходимы. У Массены шпионами были два бра-та-еврея, очень умные люди, которые для того, чтобы добыть более точные сведения и получить больше денег, пробирались в австрийские колонны под видом торговцев вином и фруктами. Потом они отставали от австрийцев, дожидались французов и приходили с донесениями к маршалу. Во время краткого пребывания в Холлабрунне Массена обещал одному из них крупную сумму денег, если тот принесет на следующий вечер сведения о состоянии вражеских сил, идущих по той же дороге, что и мы. Соблазнясь наживой, израильтянин пробирался всю ночь окольными дорогами. Он поравнялся с головой вражеской колонны, спрятавшись в лесу, залез на вершину густого дерева и, прячась в листве, незаметно наблюдал за дорогой, пока войска проходили мимо него. Он записывал в блокнот, к каким родам войск относятся части, сколько эскадронов, батальонов, орудий... Но пока он был поглощен этим занятием, один австрийский сержант егерей зашел в лес немного отдохнуть и лег как раз под тем деревом, на котором

сидел шпион, которого он сначала не заметил. Вероятно, ошеломленный шпион сделал какое-то резкое движение, чтобы спрятаться, и выронил блокнот, который упал прямо рядом с сержантом! Тот поднял голову, увидел человека в ветвях, навел на него ствол своего оружия и приказал слезать. Несчастный еврей повиновался, его отвели к австрийском)' генералу, который при виде записей приказал заколоть беднягу штыками. Он лежал на большой дороге, когда, несколько часов спустя, к этому месту подошла французская армия. Как только второй еврей, который шел с нами, увидел тело своего брата, он испустил ужасный крик, затем, опомнившись, обыскал карманы мертвого брата. Не найдя там ничего, он стал ругать вражеских солдат, которые, говорил он, украли деньги брата. В конце концов, чтобы ничего не потерять, он взял его одежду, намереваясь ее продать в дальнейшем.

Глава XXVI

Сражение при Цнайме. — Кирасиры Гитона. — Меня ранят, когда я разнимаю сражающихся. — Граф д’Аспр. — Новая ссора с Массеной. —

Возвращение в Париж

И июля, в злосчастный для меня день, корпус Массены появился у Цнайма в 10 часов утра, и мы заметили в полулье справа от нас дивизии маршала Мармона, собранные на Тессвицком плато. Эти части пришли из Лаа по дороге на Брюнн. В полдень император и его гвардия прибыли в Цукерхандель, а Итальянская армия была уже в нескольких лье.

Город Цнайм⁷⁶, окруженный крепкой стеной, расположен на покрытом виноградниками склоне, под которым течет река Тайя и ее крупный приток Лишен, впадающий в Тайю под Тессвицем. Эти две реки окружают часть холма, на котором расположен Цнайм, и образуют позицию с естественным укреплением, поскольку почти все участки берега представляют собой довольно крутые труднодоступные скалы. Рельеф понижается только в деревне Облас, через которую проходит венская дорога, по которой подходил корпус Массены.

Эрцгерцог Карл, не получив ответа на свое предложение о перемирии и не видя своего парламентера, принял решение воспользоваться хорошей позицией и рискнуть сразиться с нами еще раз. Поэтому он построил свою армию в две линии, первая из которых опиралась своим правым флангом в Тайю близ Клостербрука, центр располагался напротив Тессвица и Цукерханделя, а левый фланг доходил до Кукровица. Вторая линия занимала Цнайм, Гальгенберг и Бредиц. Резервы находились сзади. Множество стрелков защищали виноградники между Цнай-мом, Лишеном и Тайей.

Прибыв к Обласу, Массена занял эту деревню, а также двойной мост, перекинутый через эту реку и остров, называемый Фазаньим. Захватившая его дивизия Леграна направилась в Альт-Шаллерсдорф и Клостер-брук, бывший монастырь, переделанный в большую табачную фабрику. В этом пункте нашим войскам оказали энергичное сопротивление, тем более что наша артиллерия не поддерживала действий пехоты, так как не смогла пройти через виноградники. Она стреляла с берега реки, то есть снизу вверх, что делает стрельбу неточной и почти бесполезной. Маршал, оставшийся в своей коляске в Обласе, очень сожалел, что не может сидеть верхом и посмотреть сам, чем можно помочь в таком положении. Тогда я позволил себе заметить, что, осматривая окрестности перед атакой, я подумал, что, если батарея выйдет из Обласа, пройдет вдоль правого берега реки и встанет над деревней Эдельшпиц, она может занять очень выгодную позицию. Массена учел замечание, поблагодарил меня и поручил мне провести шесть пушек в указанное место, откуда сверху и с тыла они нанесли такой большой урон неприятелю, защищавшему Клостербрук и Альт-Шаллерсдорф, что тот поспешно покинул эти два пункта, занятые теперь нашими войсками. Маршал был доволен успехом этой батареи, когда я пришел ему предложить расположить еще одну батарею в Кюеберге, крайней точке левого берега, куда батарея все же могла бы дойти, если бы усилила упряжки. Маршал согласился с этим планом, и с большими усилиями мне удалось поднять восемь орудий к Кюебергу, откуда наши ядра ударили прямо по австрийским линиям перед Цнаймом и вскоре вынудили их укрыться за стенами города. У меня нет сомнения, что, если бы сражение продолжилось, батарея, которую мы установили на Кюеберге, была бы очень полезна французской армии: заняв этот пункт артиллерией, можно было бы быстро разбить сильную позицию неприятеля у Цнайма.

В разгар сильной канонады, о которой я только что говорил, разразилась ужасная гроза. В одно мгновение все было залито водой. Река Тайя переполнилась, орудия не могли больше стрелять, не было слышно ни одного ружейного выстрела. Войска генерала Леграна укрылись в Клостербруке и Шаллерсдорфе, а в основном в многочисленных погребах среди покрывающих

холм виноградников. В то время как наши солдаты опустошали бочки, не заботясь о неприятеле, который, как они считали, тоже укрылся в домах Цнайма, эрцгерцог Карл, которому, конечно, сообщили о возникшей ситуации, захотел отрезать отступление дивизии Леграна и вывел из города колонну в тысячу гренадеров, которые побежали по главной дороге, покинутой нашими людьми, пересекли Альт-Шаллерсдорф и достигли первого моста у Обласа! В этот момент я спускался из Кюеберга и Эдельшпица. Я поднялся туда через Ной-Шаллерсдорф рядом с Обласом, где взял пушки, которые должен был доставить. Но теперь я возвращазся один и счел бесполезным идти в обход, потому что знал, что весь участок между Тайей и Цнаймом был занят одной из наших пехотных дивизий. Перейдя малый мост, разделяющий Эдельшпиц и Фазаний остров, чтобы дойти до большого моста, расположенного напротив Обласа, где я оставил маршала, я поднялся на дорогу, соединяющую эти два моста, и, несмотря на грозу, услышал вдруг за собой ритмичный шум многих спешащих ног. Я обернулся, и что же я увидел?.. Колонна австрийских гренадеров была в двадцати пяти шагах от меня! Моим первым порывом было помчаться во весь опор, чтобы предупредить маршала и многочисленные войска, которые были с ним. Но, к моему большому удивлению, на ближайшем к Обласу мосту я увидел бригаду французских кирасир. Командующий ею генерал Гитон знал, что дивизия Леграна стоит на другом берегу реки, и, получив неточный приказ, спокойно ехал шагом!

Едва я успел крикнуть: «Там враги!..», как генерал и сам заметил их, выхватил шпагу и с криком «В галоп!» устремился на австрийских гренадеров. Австрийцы считали, что нападут на нас неожиданно, и были

гак удивлены, что их самих атакуют в самый неожиданный для них момент, что первые ряды едва успели взять ружья на руку, как в одно мгновение три батальона гренадеров были буквально опрокинуты на землю под ноги лошадей наших кирасир!.. Никто не устоял!.. Только один из них был убит, все остальные были захвачены в плен, как и три пушки, которые они везли с собой для зашиты Фазаньего острова и мостов.

Эта австрийская атака могла бы иметь очень печальные последствия для нас, если бы эрцгерцог Карл предпринял ее более мощными силами и в то же время атаковал бы разбросанную в виноградниках дивизию Леграна, которая, не имея пути отступления к мостам, потерпела бы поражение, так как вброд Тайю перейти было нельзя. Но генерал командующий плохо рассчитал, думая, что тысяча человек, посланных захватить Фазаний остров, могли бы там удержаться и противостоять атакам трех наших дивизий, а также усилиям дивизии Леграна, которая при атаке на нее непременно постаралась бы пробить себе проход. Таким образом, попав между двух огней, эта тысяча австрийских гренадеров, запертая на Фазаньем острове, была бы вынуждена сложить оружие. Правда, в таком сражении мы бы тоже потеряли много людей, жизнь которых спасла неожиданная атака генерала Гитона. Кирасиры, ободренные успехом, но незнакомые с местностью, довели атаку до ворот Цнайма, и в это время пехотинцы генерала Леграна, привлеченные шумом боя, пришли к ним на помощь. Еще чуть-чуть, и город был бы взят... Но превосходящие силы противника и многочисленная артиллерия вынудили французов вновь отойди к Альт-Шаллерсдорфу и Клостербруку, где Массена усилил их пехотными дивизиями генерала Карра Сен-Сира.

Император находился в этот момент на высотах Цукерханделя и приказал маршалу Мармону выйти из Тессвица, чтобы связаться с правым флангом Массены. Постепенно завязался бой. Чтобы быть ближе к нему, Наполеон прибыл в Тессвиц. Массена послал меня к Его Величеству, чтобы доложить о своих позициях. Я вернулся с приказом любой ценой взять город, по которому била наша батарея из Кюеберга и на который маршал Мармон тоже собирался напасть со стороны долины Лишена. Со всех сторон раздавались сигналы к атаке, барабанная дробь, приглушенная дождем, смешивалась с громом... Наши войска бодро и смело шли навстречу многочисленным батальонам, стоявшим перед Цнаймом в мужественном ожидании: из домов раздалось только несколько редких ружейных выстрелов. Все предвещало кровопролитную штыковую схватку, когда примчался императорский офицер и принес Массене приказ остановить сражение, потому что между Наполеоном и князем Лихтенштейном только что было заключено перемирие. Маршал, который находится близко к войскам, тотчас приказал всем офицерам объявить эту новость на разных участках фронта, а меня лично послал к одной из наших бригад, которая стояла ближе всех к городу и врагу.

Подъехав к этим полкам, я попытался говорить, но мой голос тонул в криках «Да здравствует император!», которые всегда предшествуют сражению, и вот уже войска берут ружья «на руку»! Малейшая задержка, и сейчас начнется ужасная схватка, которую уже невозможно будет остановить. Я больше не колеблюсь и устремляюсь в свободный промежуток между двумя фронтами, готовыми броситься друг на друга, и с криком «Мир! Мир!..» левой рукой я сделал знак остановиться, как вдруг пуля, выпущенная где-то в пригороде, попадает мне прямо в запястье!.. Некоторые офицеры, осознав наконец, что я принес приказ остановить военные действия, остановили свои роты, другие еще колебались, так как видели, как на них буквально в ста шагах движутся австрийские батальоны!..