Мемуары генерала барона де Марбо

де Марбо Марселен

Таким образом мы продолжали отступать вплоть до 13 сентября, когда наконец мы увидели Неман и Ковно, последний российский город. В этом самом месте шестью месяцами раньше мы вошли в империю русских царей. Сколько изменилось с той поры! Какие громадные потери понесла французская армия!

При своем вступлении в Ковно вместе с арьергардом маршал Ней в качестве гарнизона нашел в этом городе небольшой батальон из 400 немцев. Он присоединил их к своим подразделениям, чтобы защищать город как можно дольше и дать таким образом раненым и больным возможность выехать в направлении Пруссии. Узнав о приходе Нея в Ковно, король Мюрат отбыл в Гумбиннен.

14 декабря казаки Платова, за которыми следовали два батальона русской пехоты, ехавшие вместе со своими пушками на санях, появились перед городом Ковно и атаковали его в нескольких пунктах. Однако

маршал Ней с помохцью генерала Жерара дал им отпор и продержался в городе до ночи. После этого он приказал нам переправиться через Неман по льду и покинуть Россию.

Мы были в Пруссии — стране союзников. Маршал Ней, сраженный усталостью, больной и считавший, впрочем, что кампания уже закончилась, вскоре покинул нас и отправился в Гумбиннен, где собрались все маршалы. Начиная с этого момента в армии больше не было командующего и остатки каждого полка шли отдельно друг от друга, продвигаясь вперед по прусской территории. Русские, находившиеся в состоянии войны с этой страной, имели бы право преследовать нас на ее территории, но были удовлетворены тем, что отвоевали свою землю, и, не зная к тому же, должны ли они были вступить в Пруссию как союзники или как враги, предпочли дождаться приказаний своего правительства и остановились на Немане. Мы воспользовались их колебаниями, чтобы направиться в сторону городов Старой Пруссии.

Немцы обычно очень человечны, к тому же у многих из них были родственники и друзья в полках, отправившихся вместе с французами на Москву, поэтому они приняли нас довольно хорошо. И должен признаться, что, проспав несколько месяцев под открытым небом, я с большим наслаждением поселился в теплой комнате, где мог спать в хорошей постели! Но этот внезапный переход от ледяного бивуака к хорошей жизни, так давно уже забытой, сделал меня тяжело больным. Почти вся армия испытала то же, и эффект был таким же: мы потеряли многих, среди них генералов Эбле и Ларибуасьера,

Несмотря на приличный прием, который пруссаки нам оказали, они, вспоминая свое поражение при Иене и то, как обращался с ними Наполеон в 1807 году, опустошив часть их королевства, втайне ненавидели нас и могли бы обезоружить и задержать по первому сигналу своего короля. Генерал Йорк, командующий многочисленным прусским корпусом и стоявший лагерем между Тильзитом и Ригой, только что заключил сепаратный мир с русскими и отстранил от командования маршала Макдональда, однако остатки совести не позволили ему арестовать этого французского военачальника. Пруссаки всех классов аплодировали предательству генерала Йорка, и, поскольку провинции, по которым в этот момент проходили больные и безоружные французские солдаты, были полны прусскими войсками, вполне могло случиться, что жители страны попытались бы захватить нас, если бы не боялись за своего короля, находившегося в Берлине в окружении французской армии под командованием маршала Ожеро. Это опасение и то неодобрение, какое прусский король (единственный честный человек в своем королевстве) выразил генералу Йорку, приказав его судить и приговорить к смерти за государственную измену, помешало всеобщему восстанию против французов, чем мы и воспользовались для того, чтобы уйти и достичь берегов Вислы.

Мой полк перешел Вислу возле крепости Грауденц, того самого пункта, где мы проходили, отправляясь в Россию, но на этот раз переправа оказалась гораздо более опасной. Дело в том, что за несколько лье от этого места вверх по течению уже начиналась оттепель, поэтому лед был покрыт целым футом воды и был слышен ужасный треск льда, предсказывавший общий ледоход. Добавьте к этому, что я получил приказ перейти реку незамедлительно среди ночи, в полной темноте, поскольку генералу в этот момент сообщили, что прусский король покинул Берлин, чтобы укрыться в Силезии среди довольно большой армии. В связи с этим население начинало волноваться, и следовало опасаться, как бы пруссаки не пошли на нас, когда начавшийся ледоход помешает нам переправляться через Вислу. Следовательно, надо было незамедлительно встретить эту опасность. Опасность была огромна, поскольку перед Гра-уденцем река очень широкая, а во льду были многочисленные большие трещины, лишь с большим трудом заметные при свете огней, зажженных на обоих берегах.

Не следовало и думать совершить эту переправу с нашими санями, поэтому мы их бросили. Мы взяли лошадей за поводья и послали вперед несколько человек, державших в руках палки, они сообщали нам о трещинах.

Так мы начали эту опасную переправу. Мы шли по колено в наполовину замерзшей воде, что еще больше ухудшило положение раненых и больных. Но физическая боль — это было ничто по сравнению со страхом, который внушал нам треск льдин, угрожавших в каждый момент уйти у нас из-под ног! Слуга одного из моих офицеров провалился в трещину и больше не показался на поверхности. Наконец мы добрались до противоположного берега, где провели ночь, пытаясь согреться в рыбачьих хижинах, а на следующий день мы были свидетелями того, как лед на Висле полностью вскрылся, так что, если бы мы задержались с переправой на несколько часов, мы все попали бы в плен.

Из того места, где мы переправились через Вислу, мой полк отправился в маленький городок Шведт, где до войны мы уже стояли лагерем, именно в этом месте я начинал кампанию 1813 года. Ту кампанию, которая была самой тяжелой и трудной в моей жизни!

I (<' ’

Глава XXI

; 1 Причины наших несчастий. — Нехватка переводчиков. — .

< I '' I Слепая вера в преданность наших союзников. — Размышления по поводу . |

, пожара Москвы. — Цифры наших потерь. — Похвалы императора

Н* ’г 23-му конно-егерскому полку

Бросим теперь быстрый взгляд на причины, приведшие нас к катастрофе в Русской кампании.

Главной причиной, несомненно, была ошибка, совершенная Наполеоном, думавшим, что сможет вести войну на севере Европы до окончания войны, которую уже давно вел в Испании, где его армии только что понесли большие потери и неудачи в то самое время, когда он готовился атаковать русских на их территории. Войска, являвшиеся по факт)' французскими, были, таким образом, разбросаны на севере и на юге, и везде в них ощущалась нехватка. Поэтому Наполеон решил заменить их, прибавив к своим батальонам батальоны своих союзников. Это значило то же самое, что испортить и ослабить хорошее вино, добавляя к нему грязную воду! И действительно, французские дивизии ухудшились. Части союзников всегда оставались посредственными, и именно они во время отступления внесли беспорядок в Великую армию.

Не менее фатальной причиной наших неудач была плохая организация или полное отсутствие организации в завоеванных странах. Дело в том, что вместо того, чтобы поступать так, как это делалось после битв при Аустерлице, Йене и Фридланде, оставляя в странах, откуда армия уходила, небольшие части, которые, будучи отделены друг от друга обозримыми расстояниями, могли бы быть постоянно связаны между собой, чтобы обеспечивать спокойствие наших тылов, поступление снаряжения и подкреплений, а также эвакуацию раненых, все наличные силы были неосторожно брошены на Москву, так что от Москвы до самого Немана, не считая Вильно и Смоленска, не существовало ни единого гарнизона, ни единого склада, ни единого госпиталя! Таким образом, 200 лье территории страны были отданы во власть толпам бродячих казаков. Результатом такого небрежения была невозможность для выздоровевших раненых и больных вернуться в армию, а также то, что из-за отсутствия возможности эвакуации раненых пришлось на два месяца оставить всех раненых в битве при Москве-реке в Колоцком монастыре. Они еще находились там, когда началось отступление. Почти все раненые были взяты в плен, а те, кто, рассчитывая на собственные силы, захотел следовать за армией, погибли от усталости и холода на больших дорогах. И, наконец, у отступающих частей не было налажено надежное снабжение в местностях, богатых зерном.

Отсутствие небольших гарнизонов в нашем тылу было также причиной того, что из более чем 100 тысяч пленных, взятых французами во время этой кампании, ни один, действительно в буквальном смысле слова ни один, не вышел из России, потому что в наших тылах не были организованы отряды, которые сопровождали бы этих пленных, передавая их друг другу. Поэтому все пленные могли легко бежать и возвращались в русскую армию, восполнявшую таким образом часть своих потерь, в то время как наши потери увеличивались день ото дня и были безвозвратными.