Мемуары генерала барона де Марбо
Шрифт:
В план моего изложения событий не входит рассказ о подвигах французской армии во время знаменитой кампании 1814 года, потому что для этого пришлось бы написать целые тома и прокомментировать все, написанное по этому поводу. Я не чувствую в себе смелости распространяться о несчастьях своей страны. Я ограничусь лишь рассказом, как, пытаясь шаг за шагом отстоять земли между реками Марна, Об, Сона и Сена, император разработал большой план кампании, который в случае успеха должен был спасти Францию. План предусматривал отправиться с основной частью войск в Лотарингию и Эльзас, что сильно угрожало бы вражеским тылам и вызвало бы у противника опасение быть отрезанным от своих складов и обозов, не иметь никакого пути к отступлению и заставило бы неприятеля отойти к границам
Но для того чтобы этот замечательный стратегический план, предложенный императором, смог привести к хорошему результату требовалось стечение двух важных обстоятельств, каких ему недоставало. Императору нужна была, во-первых, верность высших государственных чиновников и средства, позволившие бы помешать противнику захватить Париж в том случае, если бы, не обращая внимания на рейд императора по вражеским тылам, противники решились направиться к нашей столице. К сожалению, верность императору в Сенате и в Законодательном собрании настолько ослабла, что именно главные члены этих палат, такие как Талейран, князь Дальберг и другие, через посредство своих тайных агентов информировали вражеских монархов о неверности высших классов Парижа по отношению к Наполеону и призывали противника атаковать столицу.
Что касается способов защиты Парижа, я должен признаться, что у Наполеона их было недостаточно. Он ограничился тем, что создал на правом берегу Сены несколько линий оборонительных укреплений, не сделав ничего для того, чтобы разместить там артиллерию. Очень небольшого количества линейных войск, инвалидов, ветеранов и студентов Политехнической школы, которые составляли парижский гарнизон, было недостаточно даже для незначительного сопротивления. Поэтому, уходя прочь от столицы в январе, чтобы возглавить свои войска в Шампани, император поручил национальной гвардии защиту Парижа, где он оставлял сына и императрицу. Он собрал в Тюильри офицеров городской милиции. Те по обычаю клятвами и воинственными кликами ответили на горячую речь, с которой к ним обратился император. Наполеон провозгласил императрицу регентшей, главнокомандующим войсками назначил своего брата Жозефа, экс-короля Испании, а он, как известно, будучи «наилучшим из людей», являлся самым невоенным из них.
Наполеон был полон иллюзий, считая, что таким образом обеспечивает безопасность столицы. Он думал, будто может на несколько дней доверить Париж его собственным силам и отправиться с тем небольшим количеством войск, какое у него оставались, осуществить свой план удара по вражеским тылам. Поэтому в конце марта Наполеон уехал в Лотарингию. Но как только он оказался в нескольких днях перехода от столицы, он узнал, что союзники, вместо того чтобы преследовать его, как он надеялся, направились на Париж, тесня перед собой небольшие остатки корпусов маршалов Мармона и Мортье. Маршалы заняли позиции на вершинах Монмартра, пытаясь их защитить, в то время как Национальная гвардия помогала им лишь тем, что изредка посылала на помощь стрелков.
Эти неприятные известия открыли Наполеону глаза. Он приказал повернуть колонны к Парижу, и сам немедленно отправился туда же.
30 марта император, двигавшийся очень быстро и без всякого эскорта, вдруг услышал сильную канонаду. У него появилась надежда, что он приедет в Париж до вступления в столицу неприятеля. В Париже присутствие Наполеона наверняка оказало бы очень большое влияние на население, уже давно требовавшего раздачи ружей. В казармах Марсова поля было 100 тысяч ружей и несколько миллионов патронов, однако военный министр генерал Кларк не захотел разрешить раздачу оружия жителям Парижа.
Приехав на почтовую станцию всего в 5 лье от Парижа, император больше не услышал пушечных залпов и понял — столица в руках врага. Это и подтвердилось. В самом деле, Мармон подписал капитуляцию, отдававшую столицу в руки неприятеля! Однако с приближением опасности из Парижа увезли императрицу и ее сына — Римского короля, которые отправились в Блуа,
Невозможно представить себе то, что происходило тогда в столице, жители которой, разрываемые самыми противоположными интересами, были захвачены врасплох вторжением врага, коего лишь очень немногие из парижан ожидали... Что до меня, то я уже знал о вторжении неприятеля. Я видел вблизи ужасы войны, и меня мучила мысль о том, куда я смогу спрятать жену и маленького ребенка, чтобы они оказались в безопасности. В это время старый добрый маршал Серюрье предоставил всей моей семье убежище в Доме Инвалидов, комендантом которого он был. Меня успокаивала мысль о том, что французы повсюду оставляли в покое места, где жили старые солдаты, поэтому я думал, что неприятель таким же образом будет обращаться с нашими ветеранами. Я перевез мою семью в Дом Инвалидов и уехал из Парижа до вступления в него неприятеля. Я отправился в Версаль под командование генерала Преваля, назначившего меня командиром небольшой колонны, состоявшей из кавалеристов моего полка, а также всадников из 9-го и 12-го конно-егерских полков.
Еще до того, как союзники вступили в Париж, эта колонна должна была в тот же день собраться в Рамбуйе. Я отправился туда и нашел там своих лошадей и всадников. Я принял на себя командование эскадронами.
Дорога была забита повозками и экипажами, покидавшими столицу. Меня это не удивляло, но я не мог понять, откуда взялось большое количество войск различных родов оружия, которые прибывали со всех сторон и которые могли бы образовать весьма существенный армейский корпус, если их объединить. Этот корпус сумел бы остановить неприятеля перед Монмартром и дать время армии, возвращавшейся быстрым маршем из Шампани и Бри, спасти Париж. Однако император, обманутый своим военным министром, не отдал по этому поводу никакого приказа и, вероятно, даже не знал, что у него оставались еще такие большие силы для защиты столицы. Перечислю здесь эти части в соответствии с документами военного министерства.
400 пушек с достаточным количеством зарядов в Венсенне, в военной школе Марсова поля и в центральном артиллерийском складе. Свыше 50 тысяч новых ружей в этих же местах. Что до людских ресурсов, то король Жозеф и военный министр Кларк могли иметь в своем распоряжении части, приведенные в Париж маршалами Мармоном и Мортье, число солдат в них доходило до 19 тысяч человек. 7—8 тысяч солдат из линейных частей, расквартированных в Париже. 3 тысячи человек в сборных пунктах Императорской гвардии. 15—18 тысяч кавалеристов без лошадей, расквартированных в казармах Версаля или в окрестностях. 18—20 тысяч новобранцев, предназначенных для отправки в линейные полки. А также национальные гвардейцы в казармах Сен-Дени, Курбевуа, Рюэйя и других селений в окрестностях Парижа. Свыше 2 тысяч офицеров — отпускников, раненых, без постоянного места службы или в отставке, которые пришли предложить свои услуги. И, наконец, 20 тысяч рабочих, почти все они бывшие солдаты, просивших разрешения внести свою лепту в защиту Парижа.
В общей сложности эти объединенные силы насчитывали свыше 80 тысяч человек. Их было легко собрать за несколько часов и использовать для защиты столицы до прибытия Наполеона и армии, которая следовала за ним.
Жозеф и Кларк, уже утром 28 марта предупрежденные о подходе неприятеля, начавшего атаку лишь 30-го, имели, таким образом, двое суток, чтобы использовать все ресурсы, но ничего не предприняли. И, наконец, в довершение всех безобразий в тот момент, когда вражеские войска атаковали Роменвиль, Жозеф и Кларк приказали покинуть Париж через ворота Пасси четырем тысячам лучших пехотинцев и кавалеристов Императорской гвардии, чтобы увеличить в Блуа численность эскорта императрицы, который и без этого был более многочислен, чем того требовали обстоятельства.