Мемуары
Шрифт:
Помощница вышла из госпиталя. Я вполголоса обратился к Изабелле де Круа:
– Эти торговцы – не торговцы. Это имперский спецназ. А этот корабль – транспортный корабль нашего флота. Имперцы перебили всю его команду, и теперь очередь за нами, так как я случайно раскрыл их алиби. Нам нужно смываться, и чем скорее, тем лучше. У тебя в каюте что-нибудь ценное осталось?
– Да вроде нет, – сказала Изабелла де Круа, проведя рукой по поясу с портупеей.
– У меня тоже нет ничего такого, ради чего можно было бы рисковать жизнью. Уходим быстро, но, не привлекая внимания.
– Принято, капитан, –
Мы медленно шли по направлению к шлюзам, страстно желая иметь в своём распоряжении всего один боевой десантный скаф, или хотя бы, чтобы имперцы не успели обнаружить того, что нам всё известно. Но, беда в том, что не всегда наши желания сбываются. Не успели мы пройти метров сорок, как взвыла корабельная сирена, и голос капитана Стеукса проревел:
– Всем, свободным от вахты, срочно! Задержать двоих офицеров Космической полиции. Любой ценой не дать им добраться до их корабля! Брать живьём!
Какое там, принять бой! По словам Изабеллы де Круа всего легкораненых было так человек 40. Почти все они, вооружённые бластерами, вышли сейчас для того, чтобы поохотиться на самую захватывающую добычу – на человека. Нас же было всего двое, и нам хотелось только одного – жить. Имперцы преследовали нас по всему кораблю, который они знали лучше нас. Когда я понял, что они у нас на хвосте, я, не целясь, выстрелил несколько раз из бластера назад, рассчитывая, если не убить кого-то, то хотя бы напугать. Вот только, кажется, имперцы не очень-то испугались моей стрельбы.
Мы продолжали наше отступление, но наши противники, пользуясь своим знанием местности, постепенно окружали нас. И, в тот момент, когда до шлюза, за которым стояла «Супернова», осталось всего ничего, они нас догнали. Я развернулся, переключая бластер в парализующий режим – я не хотел убивать без нужды, и именно это меня погубило – капитан Стеукс тоже не хотел убивать меня, иначе бы разряд его бластера снёс бы мне голову, а не лодыжку. Я упал на пол, усилием воли подавляя боль. Крови почти не было – у бластерного выстрела довольно-таки высокая температура, так что мне сразу прижгло все перебитые кровеносные сосуды.
Изабелла де Круа, пробежав по инерции несколько метров, возвращалась теперь ко мне.
– Уходи! – хриплым голосом (от боли) крикнул я.
– Но, Алекс, я же могу тебя вынести!
– Нет, не можешь. Уходи, я сейчас покажу им, как умирают офицеры Космической полиции!
Нехотя, Изабелла де Круа убежала по направлению к шлюзу. Имперцы пока затаились – они помнили, что у меня в руке бластер с полным боезапасом. Я снова переключил свой пистолет в полный боевой режим – теперь я и в самом деле был готов дорого продать свою жизнь. Я бросил взгляд, полный тоски, на люк, отделявший шлюзовую камеру «Омикрона» от шлюза родной «Суперновы». В принципе, я мог бы до него доползти, но я прекрасно понимал, что имперцы только ради прикола с большого расстояния просто расчленят меня своими выстрелами.
– Эй, девчонки! – крикнул я. – Так мы воюем, или как? Подходите, только, ближе, чтобы я не промахивался!
До меня донёсся чей-то злорадный хохот. «А ведь я вам, гады, столько всего хорошего сделал!», – мрачно подумал я, стреляя на звук. От угла коридора донёсся крик боли. Я усмехнулся, поняв, что одним
Имперцы стреляли много, но, по большей части, неточно. Они не могли, как следует прицелиться, чтобы при этом не попасть под мои, более точные выстрелы. Я же бил исключительно на поражение. При этом, в мою голову, пришли, слышанные где-то строчки: «Последний патрон – и гранату на грудь, чтоб вместе со взрывом в безмолвье шагнуть…» Ну, гранат у меня при себе не было, а подрывать аккумулятор бластера мне пока что-то не хотелось – от него пока было больше пользы в его теперешнем положении.
Капитан Стеукс стоял за поворотом коридора, где его не могли достать выстрелы или рикошеты.
– Ну, и долго ещё мы будем терять людей, чтобы взять его? – спросил Стеукс своего помощника, лейтенанта Мальтиаса Нурсби. – Он уже положил троих.
– Шеф, там есть проход, который ведёт к вентиляционной решётке у него за спиной. Мы можем обойти его и закидать газовыми гранатами.
– А на что он нам живым? – спросил Стеукс.
– Но, шеф, он же капитан патрульного крейсера. Он же ходячая энциклопедия сильных и слабых мест Ударного Флота. Через него мы сможем узнать обо всех маршрутах патрулирования их кораблей. К тому же, это Вы, шеф, стреляли ему в ногу…
– Да, это я так, промазал… Но, ты, в принципе, прав. Ладно, берите его живьём…
– И Нурсби, прихватив с собой парочку ребят, таких же отморозков, как и он сам, пошёл выполнять приказ.
Я накрепко запер боль в уголке своего сознания, продолжая отстреливаться. Конечно, иногда она прорывалась наружу, но это делало меня только злее. Энергии в моём бластере было ещё очень и очень много, так что ещё немало имперцев должны были сегодня встретить свой конец. Но, дальше всё вышло, как в той песне, которая мне вспомнилась: «И, вдруг, в тот момент, когда рвалась чека, откуда-то сзади – удар – темнота». В том смысле, что, пока я ловил в прицел очередного имперского спецназовца, всё заволокло каким-то дымом, и я потерял сознание.
«Открылись залитые кровью глаза, и сразу увидел улыбку врага. Вокруг борода, зловещий оскал – «Ну что, шурави, вот и к нам ты попал!»» – вспомнилось мне при пробуждении. У капитана Стеукса, конечно, не было ни бороды, ни зловещего оскала, да и слова «Шурави» он, скорее всего, тоже не знал. Но он смотрел на меня и в его взгляде я прочитал свой приговор.
– Ну, что же, капитан Алексей Аряев, вот Вы и попались. Я знаю, кто Вы такой, так что прошу простить мне небольшие меры предосторожности. Это большая удача, что мой помощник вовремя объяснил мне, что Вас удобнее взять живым. Теперь, после того, как Вы нам расскажете всё, что нам интересно, Вы будете иметь честь беседовать с самим Императором.
– Знаешь, где, с кем и при каких условиях я видел Вашего Императора? – немного грубовато осведомился я.
Я почти пришёл в норму, но полной ясности сознания не наступило. В голове плавал какой-то туман, но, даже сквозь него я понял, что самого Стеукса в каюте нет, а есть монитор и видеокамера наблюдения. Сам же я фактически распят на операционном столе, одет в чистую форму, а моя правая нога крепко забинтована. Естественно, что имперцы даже не собирались восстанавливать мне ногу, а бежать в таком состоянии я не мог.