Мемуары
Шрифт:
В течение недели, пока «Омикрон» двигался к своей базе, меня каждый день уговаривали предать Ударный Флот Галактического Центра и рассказать все данные штурмовика «Супернова». Имперцы делали это при помощи уговоров, избиений и инъекций наркотиков, которые, по идее, должны были сломить мою волю. Я держался из последних сил (которых у меня было больше, чем у простого человека)…
… Изабелла де Круа, мысленно ругаясь на старофранцузском, плюхнулась в ложемент первого пилота «Суперновы» и, пристегнув ремни, сказала:
– Экстренная расстыковка!
– Принято, мэм.
– Чёрт
– Вы хотите сказать, что капитан Аряев остался там?
– Да, чёрт возьми! Этот кретин решил красиво погибнуть, прикрывая меня!
– Но, ведь, Вы его там не оставите? Я чувствую сигналы его имплантированного датчика. Он жив.
– Жив?! Тогда так, следуй за этой лоханкой до её базы, но старайся не показываться им на глаза. Я вытащу этого идиота, или имперцы мне дорого заплатят за его смерть.
– Мэм, простите, что спрашиваю, но Вы называете капитана кретином, идиотом, но, тем не менее, хотите его вытащить. Как это понимать?
– Это, «Супернова», проблема чисто человеческая. Дело в том, что я очень сильно люблю этого клоуна, чтобы вот так запросто дать ему там погибнуть… Ладно, поехали. Они у меня ещё узнают, как стрелять в моего любимого! – зловеще пообещала имперцам Изабелла де Круа, когда «Супернова» ринулась в путь…
… «Омикрон» прибыл на базу. Естественно, что я даже не представлял, где эта база, но, судя по пониженной гравитации, и по тому, что меня в антиграве протащили через шлюзы корабля и базы, она находилась на каком-то астероиде. Меня доставили в допросную комнату, после чего в неё вошли несколько офицеров имперской разведки, капитан Стеукс и командир базы, в звании полковника.
– Ну, ты готов к тому, чтобы рассказать нам всё, что нам нужно? – спросил Стеукс.
Вместо ответа я плюнул ему в лицо. И тут, за меня взялись по-настоящему. Меня старательно избивали профессионалы, имевшие своей целью причинить боль, но не убивать. И они честно отрабатывали на мне свою зарплату…
Конечно, я, как и всякий Джедай, умел контролировать свои болевые ощущения, и я честно старался не подавать виду, что мне очень больно. Вот только препараты, подавляющие мои способности, видимо, были очень хорошими. Я потерял сознание примерно через 15 минут. Очнулся я потом, уже в камере, имевшей два выхода – один вёл внутрь станции, и он был заблокирован и находился под охраной, второй – вёл в космос, и никакой охраны у него не было – типа, если хочешь, то можно бежать. Вот только, скафандра у меня при себе не было, да и не мог я никуда бежать без ноги.
На следующий день меня снова привезли в допросную. Имперцы решили не спрашивать моего согласия, а просто применить против меня такое устройство, как ментоскоп, который заставлял человека говорить правду. Ну, что ж, идея, несомненно, была хорошей, вот только волю мою они подавили ещё не до конца…
– Вас зовут Аряев Алексей Олегович?
– Да.
– Вы – капитан Ударного Флота Галактического Центра?
– Да.
– Знаете, как организованна оборона Земли?
– Да.
– Можно ли проникнуть сквозь неё?
– Нет. Она рассчитана на атаку
– Какие отношения у Земли с Марсом?
– Самые тёплые и дружеские. Уж поверьте, марсианская ОО уже один раз врезала вашим по первое число и ещё раз врежет! – а вот это уже явно, было лишним…
– Майор, да он нас просто дурачит, – сказал Стеукс, взглянув на показания прибора.
После этого за меня снова взялась «команда по уговорам». Я провалился в небытие.
Придя в себя, я понял, что прошло несколько часов. По внутреннему времени станции была глубокая ночь. Конечно, бессознательное положение после усиленного избиения отдыхом назвать сложно, но оно полностью утолило мою тягу к отдыху. Спать я более не хотел. Пришлось осматривать свои «апартаменты». Более спартанской обстановки я не видел. Санузел, вода, напротив санузла – раздатчик питательной массы. Я вздохнул и занялся необходимыми гигиеническими процедурами. На это ушло два часа. После этого я снова попытался уснуть. Бесполезно. Сон не шёл. Тогда я прислонился к внутренней переборке и провалился в тяжёлое полузабытье.
– Ты смогла определить, где его держат? – спросила Изабелла де Круа у «Суперновы».
– Да, мэм. Камера, которая раньше была аварийным шлюзом. В камере есть люк, но его открытие приведёт к мгновенной декомпрессии, что мгновенно убьёт капитана.
– Люк под сигнализацией?
– Да. Пока мы будем его открывать, охрана успеет отреагировать.
– Хм! Тогда поработаем по штурмовому принципу.
– Это как?
– Ну, ты же ведь сделана на базе штурмовика?
– Да…
– Тогда ты сможешь атаковать, как штурмовик?
– Так точно, мэм!
…Ударом меня сбросило с койки. Я протёр руками глаза, так как прямо перед ударом мне удалось-таки уснуть. После этого примерно полсекунды у меня ушло на оценку обстановки. Люка на месте не было, но в его окантовке торчало нечто удивительное – это был заострённый бронированный нос космического корабля. Я напряг свой попорченный транквилизаторами мозг и понял, что это мог быть только один космический корабль. «Супернова». Внезапно в его носу раскрылась звёздчатая диафрагма люка, и в камеру вошёл боец в бронескафандре Космической полиции. Это мог быть только один человек в целой Вселенной – капитан-лейтенант Изабелла де Круа, штурман и врач крейсера «Синяя молния».
Девушка подбежала ко мне и ужаснулась при виде огромных синяков и кровоподтёков, покрывавших моё тело. Когда она увидела пропитанную кровью повязку на моей ноге, я услышал:
– Они мне за это заплатят!
Изабелла де Круа подхватила меня на руки, благо мощностей её скафандра на это хватало, и унесла в медицинский отсек «Суперновы». Корабль сразу же принялся за обследование моего организма. Тем временем, девушка прихватила из арсенала плазменную мину с контактным взрывателем и вернулась в камеру. Поставив мину на боевой взвод, она закрепила взрыватель таким образом, что при малейшем прикосновении к люку снаружи вызвало бы детонацию, вследствие чего станция была если не уничтожена полностью, то, по крайней мере, сильно повреждена.