Мэн
Шрифт:
— Не сказал, — пожала плечами Тиффани. — Отключился сразу. У него… — она выпрямилась, — у него никогда не было такого голоса, Тэсс. Такой голос иногда был у Макса.
— Какой «такой»?
— Такой, — миссис Гленн сделала жесты руками, будто пыталась найти подходящее слово в воздухе, — будто ему сорок лет.
Констанция забегала глазами по комнате.
— И что же делать? Давай, я ему позвоню, может он мне скажет? Ты сильно не переживай пока, ладно? А то опять… давление.
— Я знаю, — отвернулась мама в сторону, как от надоедливых предостережений. — Он отключил телефон. Но я уже позвонила… эм-м…
— И что? — дочь схватилась за щеку, будто у неё флюс.
— Она тоже толком ничего не знает, но знаешь, что она мне рассказала? — Теперь мама подняла на Тэсс какой-то странный жалостливый взгляд. — Вчера она видела миссис Матасс, жену шерифа. Та сказала, что ей сказал муж, что ночью сильно избили и изнасиловали эту… девочку Джокасту, сестру твоего Андрея.
Констанция перестала дышать. По-настоящему перестала. Она зажала себе рот рукой и с глазами полными ужаса плюхнулась на стул.
Тиффани закивала, соглашаясь с её реакцией.
— Это… — девушка сглотнула, — точно?
Миссис Гленн в подтверждении на секунду прикрыла глаза.
— Шериф рассказывал, что её не отдали в больницу, чтобы не травмировать расспросами. И она пока не подавала заявление.
— И где она сейчас?
— В «Джо-Мэри».
Глава 46 Пятьдесят "лимонов" зелёного, или Кого избили Чак и Билли
В один из ясных, погожих дней конца января, по шоссе 1-95 Express, огибающему самый запад штата Нью-Джерси, двигался автомобиль. Красивый белый мощный Мерседес S класса шел со скоростью миль шестьдесят в час, мягко и уверенно обходя попутные легковушки, большегрузы и автобусы. Не доехав несколько сотен футов до развязки с 1-80 Express, места, где линия дороги граничит с агломерацией Нью-Йорка, транспортное средство плавно сбавило скорость и, в конце концов, прижалось к обочине.
Машина остановилась, водительская дверь открылась, и из салона вышел довольно высокий, фактурный молодой человек в чёрном двубортном драповом полупальто с большим отложным воротником и в такого же цвета массивном толстом шарфе, обмотанном вокруг шеи своего хозяина раза три-четыре, не меньше. В руке гражданин держал некий продолговатый футляр, напоминающий не то кейс для короткоствольного ружья, не то кофр для флейты или гобоя.
Мужчина захлопнул дверцу водителя и тут же открыл заднюю. Достал из салона папку с файлами и, захлопнув машину и обогнув её по багажнику, направился прочь от дороги. Мерседес словно на прощание мигнул ему вдогонку огнями сигнализации и издал характерный звук затвора замков.
Широким ровным шагом по дорожке, выстеленной серым гравием, джентльмен направился к амфитеатру парка «Overpeck County», примыкавшему к шоссе. Ботинки огромного размера глубоко грузли в довольно крупных гранулах, те скрежетали друг о друга с неприятным звуком, колени красиво поигрывали кистями длинного шарфа, но пешеход, судя по всему, ничего из этого не замечал. Под «метроном» своих бесконечных ног, он о чём-то напряженно думал. Об этом свидетельствовали сошедшиеся к переносице дугообразные брови и прищуренные синие глаза.
Шел он довольно долго, однако счёт его шагов ни ускорялся, ни замедлялся. Таким образом, судить
Местность, кстати, выглядела довольно пустынно и безлюдно. Причём, пустынной она оказалась и в прямом смысле тоже — амфитеатр поставили посреди огромной песчаной территории, напоминающей пейзажи Аравии и всего Ближнего Востока в придачу.
Когда мужчина обогнул строение, впереди показалась гладь водохранилища «Overpeck». На его берегу тоже почти никого не оказалось, только лишь у самой кромки спокойной, безмятежной воды шесть-семь мужчин неторопливо поглощали пиццу и о чём-то тихо разговаривали. Тут же на рогатинах стояла пара длинных добротных удочек, закинутых прямо с берега, а на матерчатых стульчиках расположились две, почти уже пустые, коробки с «Маргаритой».
Джентльмены были увлечены неторопливой, вальяжной беседой, но это не помешало им заметить молодого человека сразу же, как только тот вышел из-за стены амфитеатра. Мужчины одновременно сделали равнение на незнакомца и принялись буравить его глазами.
Впрочем, незнакомцем, судя по всему, он оказался не для всех. Один из собеседников что-то кратко сказал своим приятелям и, сделав пару шагов навстречу «чужаку», замер в ожидании. Импозантностью и презентабельностью он не уступал тому, кого встречал — что-то около сорока лет, благородная седина на висках, плотно сжатый рот, горделивая осанка. В отличие от остальных присутствующих в руке он держал не кусок пиццы, а курительную трубку и, ожидая молодого человека, смотрел не на него, а на кейс с папкой в его руке. Не исключено, что их же и встречал.
— Привет, — подошел к нему вновьприбывший и остановился ровно напротив.
Джентльмен поднял взгляд к лицу пешехода и пыхнул трубкой.
— Привет.
Таким образом, буквально искупав друг друга в радушии, мужчины на какое-то время застыли, словно статуи, и дальше разговаривали исключительно глазами как люди знакомые тысячу лет.
— Ладно, я понял, — отвернулся тот, что с трубкой. — Господа, — обратился он к своим собеседникам с помпезными торжественными интонациями, — разрешите тем из вас, кто не знаком, представить моего племянника Андрея Дексена.
Поскольку все присутствующие ели пиццу в тонких целлофановых перчатках, они принялись их стаскивать, дабы познакомиться и поздороваться. Когда очередь дошла до светловолосого, начинающего лысеть, гражданина лет тридцати пяти, явного потомка Авраама и Иакова, Андрей радушно-широко улыбнулся.
— Приветствую, Натан, — встряхнул он его руку так, что у верного сына Израиля слегка клацнули зубы. — И где сейчас? Сенат? Комиссия?
— Комитет по транспортной логистике. Привет, Андрей. — Улыбнулся в ответ Натан.
— Я прошу нас извинить, мы отойдём на минутку, — взял под локоть племянника джентльмен с трубкой.
Они вдвоём направились вдоль берега по утоптанному, напитанному влагой песку, и когда отошли футов на пятьдесят, Андрей резко остановился, повернулся к Берчу — а это был именно он — и протянул кейс.
— Передай ему.
Мистер Дорфф опять пыхнул табаком, опустил глаза на футляр, но заставлять себя ждать слишком долго, не стал.
— Зря, — принял он передачу и скептически растянул губы в тонкую линию.