Менты с большой дороги
Шрифт:
Федя ждал последнего момента, решающего, который, словно издеваясь, оттягивался. Женщина медленно завела будильник, откинула угол одеяла на казенной, аскетичной кровати, подошла к ночнику.
– Только не это, – вполголоса попросил парень.
Костоломова его словно услышала. Уже у самого ночника она скинула светлую комбинацию, обнажив мощную фигуру, и только потом потушила свет. Ганга горько застонал и, не удержавшись, рухнул вниз. Добравшийся до самого верхнего края лестницы Шнурков сказал: «Ага», – и стал спускаться на землю. Федя не больно ударился боком об асфальт и безнадежно уронил голову. Не оставалось сомнений, что Костоломова обладала не только большим ростом,
* * *
Наши забили все-таки первый гол. Фрол Петрович взревел, подскочив на месте и перевернув тарелку с селедкой. Два оставшихся кусочка мягко шлепнулись на гладкий линолеум, но тренер этого не заметил. Слишком велико было напряжение. Наши открыли счет, но прежде они успели пропустить два непростительно обидных гола. Требовалось время для того, чтобы отыграться. Напряжение витало в воздухе квартиры и не спадало.
* * *
Сгущающиеся сумерки покрывалом обволакивали город. Заметно похолодало. Вереницы машин, мчащихся навстречу друг другу, быстро редели. Жители города спешили на заслуженный отдых после тяжелого трудового дня. Дома их ждал семейный уют, дымящиеся щи с мозговой косточкой и кричащая детвора. Никому в голову не приходило озадачивать свои перенапряженные за трудовой день мозги. Никто не рвался продолжить активную деятельность. Кроме двух неуемных курсантов, вышедших из ворот Высшей школы милиции и направившихся в сторону близлежащего злачного места под игривым названием «Красотки».
– Где такой шикарной женщине проводить свой вечерний досуг, как не в ночном клубе в окружении банкиров или, на худой конец, депутатов городской Думы, – уверенно говорил Антон Утконесов, широко шагая.
– Она не такая, – пытался возразить Санек.
– Вырос таким большим, а все еще в сказки веришь, – сочувственно поцокал языком Антон. – Все они одинаковые, лишь с незначительными вариациями.
В принципе, Санек был согласен с товарищем. Зубоскалин отличался заманчивой внешностью и веселым, жизнерадостным характером, благодаря чему на отсутствие внимания к себе противоположного пола никогда не жаловался. Уж ему ли не знать, как коварны бывают порой женщины? И прав был Антон, одинаковые они, как из одного инкубатора. Только и отличаются, что длиной ног, цветом волос и размером бюста. Еще, правда, губки бывают лакомые.
Только почему-то сегодня в глубине души Дирол не верил расхожему мнению, которого до недавнего времени всегда придерживался.
Они подошли к ночному клубу и остановились у неоновой витрины. Разноцветная большая бабочка заманчиво мерцала крыльями, навевая непристойные мысли. За стеклянной дверью виднелся амбал, числившийся на должности билетерши. Он собирал взносы на благо заведения с каждого входящего. Антон ткнул Дирола в плечо.
– Доставай бабки, за вход заплатишь. Я бы взял часть расходов на себя, но, честно сказать, мне и так самая тяжелая роль досталась. Я – мозговой центр, ты – финансист и потерпевший в одном лице. Как видишь, обязанности не равны. Тебе, как другу, я оставил самое легкое, взвалив весь груз ответственности на себя. Понял?
Санек молча полез в карман.
– До чего ж люблю податливых подчиненных. С такими и работа в руках спорится, и планы в два раза быстрее строятся, – радостно пел Утконесов.
Все с тем же молчаливым согласием Дирол вошел в дверь и протянул амбалу у входа сторублевую бумажку.
– Это за одного, – произнес он. – А парень меня у входа подождет. – Зубоскалин наклонился к билетеру ниже и сочувственно произнес: – Он войти стесняется.
* * *
В просторном спортзале остался создавать
– Это я, Антон, выношу воду. Извольте запомнить, – или напоминал: – Андрей меня зовут, Антон и Зубоскалин в зале протирают подоконники.
Стоящие на карауле молча пожимали плечами.
К девяти часам вечера актовый зал был вылизан с такой любовью и тщательностью, что больше просто ничего нельзя было мыть. Оставалось только ждать момента, когда вернутся парни, и сдать работу дежурному. Андрей развалился на откидывающемся стуле прямо на трибуне и закинул ноги на стол. Приятно было радовать себя сознанием выполненного дела и любоваться проделанной работой. Самолюбие так и тешилось. Так и мечталось, чтобы кто-нибудь Андрея похвалил.
Дверь внезапно распахнулась, и на пороге очутился дежуривший сегодня капитан Мочилов. Курсант смутился и поспешно убрал ноги со стола. Но было уже поздно. Глеб Ефимович заметил неуставную, вольную позу.
* * *
Второй заход производился с несколько затуманенными мозгами и с меньшим энтузиазмом, чем первый. Разочарование в собственных физических возможностях грузом давило на грудь, пригибая к земле. Но Федя не оставлял своего намерения вернуть одолженный на время у Шнуркова рюкзак. Он прекрасно осознавал: сам упустил, сам и доставай.
Когда приставными движениями рук Федя преодолевал первое на пути окно, он тяжело вздохнул и на мгновение задержался. Олег внизу даже немного понервничал.
Во втором окне Ганга увидел лейтенанта Смурного, преподавателя истории следственного дела. Лейтенант готовился к лекциям, тщательно переписывая материал для объяснения из учебника. Он был увлечен работой, лишь изредка отрывая голову от книги и посматривая в окно. Вспоминалась ему Люда и последнее их свидание. Володя сладко улыбался и снова погружался в конспекты. Во время одного такого перерыва Смурному почудилась неясная темная фигура на фоне ночного неба.
– Уже мерещится, – удивился Володя. – Все, спать, спать, и только спать. Работа может подождать.
* * *
Какой шанс упустила наша команда, прозевав этот мяч! Какой шанс! Фрол Петрович ругался, ругался матом, во весь свой поставленный голос. Благо в общежитии стены были построены на совесть, никаких звуков не пропускали. А минуту и девять секунд спустя нашим забили до крайности обидный мяч. Никакая картошка, ни любимая малосольная селедочка не могли поднять испорченное настроение тренера. Это значило, что утром курсантам, которые попадут ему под горячую руку на занятиях, придется не сладко. А пока Садюкин резко встал со своего места и пошел на кухню доставать из холодильника бутылку холодного пива, которое могло охладить его разгоряченную душу.
В комнате никого не осталось.
* * *
В злачном месте под игривым названием «Красотки» вечера проходили всегда шумно, с размахом широкой русской души. Завсегдатаи заведения, большие люди города (как в прямом, так и в переносном смысле), любили завершить свои дневные дела легкой расслабухой с пивом, виски, рулеткой, девочками и представителями сильного пола. Недостатка в посетителях ночной клуб не знал. Как не знал он недостатка в обслуживающем персонале, добровольно пришедшем «разогревать» клиентов без записи в трудовой книжке, выходных, больничных и отпусков. Имеются в виду представительницы профессии древней, но не почетной.