Менты с большой дороги

Серегин Михаил Георгиевич

Шнурков чуть не заплакал от этого «да».

– Вот что я скажу тебе, парень. Рюкзак твой остался у Садюкина и, насколько я понимаю, лежит он сейчас преспокойненько в комнате тренера и в ус не дует. Но ты не дрейфь, – заметил беспокойство на лице первокурсника Ганга, – что-нибудь придумаем.

Он решительно отбросил тряпку в сторону и вышел из зала, поманив за собой Олега.

* * *

Садюкин жил в том же общежитии, что и курсанты, только этажом выше, в отделении для преподавателей. Его последняя и самая неудачная любовь, Наталья, буквально вчера со скандалом ушла от Фрола Петровича, отобрав у него все, включая квартиру и машину. Так тренер попал

в стены общаги, где и обосновался. Вечером, после долгой и продолжительной агитации с банного тазика, Фрол Петрович решил хорошенько отдохнуть. Он закупил изрядную порцию поп-корна, приготовил картошечку в мундире, почистил к ней селедочку и включил телевизор. Сегодня шел по первому каналу футбол. Наши играли против аргентинцев. Как заядлый болельщик, Фрол Петрович никак не мог пропустить такого знаменательного в спортивном мире события.

Игра шла напряженно. Долго никто не мог открыть счет. Было нескольких опасных моментов, пару раз штанга спасала наши ворота. Защита российской команды, хоть и никогда не отличавшаяся отличной работой, сегодня была особенно отвратительной. Только на двадцать первой минуте был открыт счет и, естественно, не в нашу пользу. Тренер Садюкин сильно нервничал и без аппетита поглощал любимую свою сельдь тихоокеанскую. Рюкзак, валявшийся у телевизора, временами привлекал к себе его внимание, но не надолго. Фрол Петрович был увлечен более важным делом.

* * *

На уборку актового зала, как самого ответственного объекта, было брошено трое курсантов: оба Утконесовых и Санек Зубоскалин. Несмотря на такую многочисленную бригаду, работали без задора. Не только потому, что вся компания не отличалась редким несексуальным извращением – трудомазохизмом, но и потому, что Дирол витал в облаках. Каждая мелочь напоминала ему одну особу с очень популярным телефонным номером. Санек брал швабру, и она представала вдруг стройными, длинными ногами. Он выжимал тряпку и чувствовал, как в журчании воды слышится знакомый голосок. Он выбрасывал в мусорку бумажки и ловил себя на мысли, что представляет летящую походку загадочной незнакомки. В общем, клиника была налицо.

– Нет, а чего мы надрываемся, ради школы милиции здоровье гробим, а он витязя на распутье изображает – думу думает. Я тоже, может, хочу умственным трудом заняться, – обиженно проронил Андрей, отбрасывая в сторону тряпку.

Антон был не в восторге. Он чувствовал себя одним известным литературным героем шизоидного типа – папой Карло, «шиза» которого проявлялась в нездоровой тяге к трудовым свершениям. Санек тяжело вздохнул и мечтательно оперся подбородком о швабру.

– Проблема у меня одна есть, – медленно произнес он.

– Говори какая, и получишь бесплатную консультацию лучших психологов-самоучек, – ободряюще заверил Антон.

И Санек все рассказал.

– Да-а, – по окончании повествования о длинноногой похитительнице сердец сказал Андрей, шумно шмыгнув носом. – Печальная история.

– Главное, поучительная какая. О женском коварстве, – заметил Антон.

– А теперь я без нее не могу.

Дирол пожаловался и бессильно уронил голову на грудь. Утконесовы одновременно почесали в затылках. Видимо, простейший массаж черепа стимулировал их мысли, потому что оба брата одновременно подняли пальцы вверх и воскликнули:

– О!

* * *

– Просить у Садюки я однозначно не пойду, – рассуждал Федя, стоя под окнами общежития. – За истекшие сутки мы успели немного поконфликтовать и, боюсь, сегодня он не склонен будет искать со мной консенсуса. Остается одно – выкрасть необходимый нам рюкзак.

– Это

статья, – испуганно напомнил Шнурков Олег.

– Согласен. Но воровать мы будем свое. Скажем так, вернем одолженное на прокат. Согласен ты с такой формулировкой?

Олег был согласен. Ему просто ничего другого не оставалось.

– Свет в садюкинском окне горит. Это, с одной стороны, хорошо, с другой – не очень.

– Почему? – не понял первокурсник.

– Объясняю для непонятливых. При свете можно будет легко определить местонахождение искомого предмета, то есть рюкзака. Но, с другой стороны, это свидетельствует о том, что Фрол Петрович еще не спит и ему может не понравиться наш поздний визит, который я собираюсь совершить инкогнито, проникнув через окно.

– Четвертый этаж, – напомнил парню Шнурков.

– Знаю, – не смутился Ганга. Такие мелочи не могли его остановить на пути к цели. – А на что нам пожарная лестница?

Лестница, по которой так и не решился подняться Леха Пешкодралов, за истекшие двенадцать часов успела подсохнуть и к рукам уже не приклеивалась. Задача в этом плане для Ганги упрощалась. Вот только окно тренера располагалось третьим по счету от пожарной лестницы. И ни одного выступа на стене, только за карниз можно было как-то держаться, чтобы передвигаться в нужную сторону. Но курсанта убойной группы третьего курса такие мелочи не могли испугать.

Недолго думая, Федя поднялся по шаткой лестнице и приставными движениями стал перемещаться вправо. Шнурков внизу с замиранием сердца следил за старшим товарищем, все больше им восхищаясь. Первое окно, которое предстояло преодолеть Ганге, было окном лейтенанта Костоломовой, преподавателя рукопашного боя в школе милиции. Федя был на нее немного в обиде. Отличаясь недюжинным ростом и солидными объемами мышечной массы, которые никто из курсантов по пятый курс включительно переплюнуть не мог, Федя банально завидовал женщине, которая была на пару сантиметров выше его. Лейтенант Костоломова готовилась ко сну. Слабый свет ночника достаточно освещал комнату, чтобы в мельчайших подробностях рассмотреть все, что там происходило. Федя приостановил движение напротив окна и замер.

Костоломова не увлекалась вещизмом. Она без лишнего сожаления бросала на пол все, что на ней было надето. Это у нее получалось с долей изящества. Первыми на пол полетели нунчаки, затем пистолет «ПМ», небольшая, но необходимая в борьбе цепь, томагавк, бумеранг и национальная российская палица. Небольшая куча оружия небрежно осталась ждать завтрашнего утра, когда в районе четырех часов лейтенант поднимется с постели и начнет день с очень интересного занятия – чистки оружия с завязанными глазами.

Расстегнув форменную гимнастерку, Костоломова приостановилась и о чем-то задумалась.

– Ну давай, – молящим шепотом попросил курсант.

– Федя, что у тебя случилось? Ты застрял? – волновался внизу первокурсник. Ганга настолько был увлечен происходящим, что не слышал окликов товарища. – Я помогу тебе, Федя. Вот поднимусь и подтолкну.

Мгновение спустя гимнастерка была сброшена на пол, рядом с оружием. Женщина осталась в просторной комбинации. Лейтенант подошла к большому зеркалу и посмотрелась в него. Провела рукой по лбу и щеке. Она недавно стала замечать первые морщинки на лице, что не вселяло оптимизма. Однако пользоваться такими дамскими штучками, как крем, Костоломова наотрез отказывалась. Решительно отвернувшись от зеркала, чтобы не расстраивать себя больше, женщина расстегнула пуговицу на юбке и резко стянула ее. Федор за окном дрогнул и чуть не расслабил руки.