Менты с большой дороги

Серегин Михаил Георгиевич

Курсанты совершенно забыли предупредить девушек-двойников о том, что замещать их более не требуется. В этот день только Зося и сменщицы Утконесовых не вышли на боевое дежурство. Зося была в курсе всех дел курсантов, а приятельницы братьев раскапризничались. Они надеялись, что после дежурства Антон и Андрей выразят им свою горячую благодарность и пригласят их хотя бы в кино, но братья даже не нашли возможности проводить их домой.

Зато Галина, Светочка и ангел-уборщица Ганги честно перевоплотились в форму юношей и вышли на охрану улиц города.

* * *

Галя

привычно встала за столб и начал помахивать жезлом. Если даже у собаки Павлова удалось выработать условный рефлекс, то чем же хуже неглупая девушка Галя? В подсознании ее отложилось, что получение крупной суммы денег связано с взмахом полосатой волшебной палочки, а деньги Гале были нужны. Она хотела замуж, а для того, чтобы очаровать мужчину, требовались наряды. А еще лучше, квартира. И неплохо бы – машина. Галя была неглупой девушкой и знала, что честным трудом врача или учительницы таких денег не заработаешь.

Девушка уже успела остановить три машины, когда к ней подошел незнакомый курсант точно с такой же волшебной палочкой.

– Ты с какого курса? – недоверчиво спросил он.

– Сам не видишь, что ли? – огрызнулась Галя.

Она знала, что сами курсанты как-то различают принадлежность коллег к разным курсам – не то по длине стрижки, не то количеству пальцев, поднесенных к фуражке для приветствия.

– А чего ты тут делаешь? Сегодня я тут стою. Ты чего-то напутал, браток.

– Как бы не так, – начала злиться Галя.

Ишь ты: на всем государственном обеспечении содержится, а гляди-ка, на законную Галину добычу покушается!

– Иди-иди отсюда, мальчик, – буркнула она. – А то промеж глаз заряжу.

– Ни фига себе, – восхитился «мальчик», а если я Мочилову донесу? Или лучше Садюкину? Знаешь, что тебе за самовольство будет?

– А знаешь, что тебе будет? – зашипела Галя.

Галина была старшей в большой рабочей семье. Мама не любила сидеть в «декретах», поэтому после очередных родов убегала в родной трудовой коллектив, вешая младенца на шею старших детей, то есть на шею ответственной Галины. Галина не имела никакого представления о педагогических приемах, поэтому все проблемы братишек и сестренок разрешала с помощью затрещин.

Вчера, попав в непривычную ситуацию, она немного растерялась, поэтому позволила себе слегка расслабиться и поплакать, зато сегодня уже полностью освоилась и не собиралась отдавать без боя столь выгодное рабочее место.

Поэтому, совсем немного подумав, девушка размахнулась и беззлобно ударила волшебной полосатой палочкой по голове надоедливого самозванца.

– У-у-у-е-е-е! – взвыл самозванец. – Так бы и сказал сразу, что я ошибся. Чего сразу драться-то? Больно. А ты точно не ошибся? Точно это твое место?

– Проваливай, – не стала вдаваться в подробности Галя.

Конечно, ее! Разве мог ошибиться тот симпатичный курсант с ослепительной улыбкой? Кстати, если она скоро станет богатой и накупит нарядов, может, стоит попробовать очаровать его? Он тогда так трогательно и нежно утешал ее в своей постели…

* * *

Девушку со странным именем Вилка уже ждали. Вчера

она уволилась со стадиона – иначе ее не хотели отпускать на дежурство – и приступила к выполнению Фединых прямых обязанностей. В чем заключались ее обязанности, она так и не поняла. В голове пульсировала только одна мысль: необходимо, чтобы ее увидели издалека пассажиры «уазика», причем на лице ее должен быть черный чулок, а руки должны быть в черных перчатках, несмотря на лето. Зачем это надо, она тоже не поняла. Но она поняла, что ни один мужчина мира не производил на нее такого впечатления, как новый знакомый.

Сначала Вилка просто стояла возле чьего-то забора, но потом ноги ее устали и затребовали движения. Девушка хозяйским взором осмотрела окрестности. «Делай, чего хочешь», – сказал ей тот потрясающий парень, одновременно похожий на Отелло и дядю Тома. Вилка хотела наводить порядок.

С пяти лет она воспитывалась у тетки. Жилось ей неплохо, своей семьи у тетки не было, поэтому та оказалась рада свалившейся на шею племяннице. Единственным досадным недостатком тетки была страшная аллергия на пыль. Если ее нос улавливал хоть намек на присутствие в доме продукта жизнедеятельности пылевых клещиков, бедная женщина покрывалась страшной сыпью величиной с копеечную монету и начинала душераздирающе чихать.

Поэтому Вилке, горячо любящей тетю, приходилось производить влажную уборку квартиры как минимум два раза в день. Сначала было трудно, но потом она привыкла. И даже полюбила влажный блеск чистого пола, зеркальный глянец полированной мебели и зыбкую прозрачность стекол. Полюбила не любовью эстета, а материнской любовью, то есть сама с удовольствием творила эту стерильную красоту. Именно поэтому она и работала уборщицей, несмотря на круглые пятерки в аттестате о среднем образовании. Просто Вилка видела свое призвание именно в скромном и незаметном труде блюстителя чистоты и ни в чем другом.

Вот и сейчас улица, на которой должен был патрулировать Ганга, явно не убиралась со времен последнего ленинского субботника, а люди, которые жили на этой улице, явно любили выносить сор из избы. Вилка плотоядно улыбнулась: удовольствия хватит до вечера. Девушка быстренько смастерила из подручных материалов метлу, вытащила из кучи мусора ржавую лопату без черенка и принялась за дело. Это ничего, что пришлось уволиться из уборщиц. Там все равно было скучно. Девушка за первую неделю навела зеркальный блеск во всех помещениях, а часто убираться там не разрешали.

Пугливые, недоверчивые и непривыкшие к хорошему и еще задаром жители сначала робко выглядывали из-за занавесок, потом из-за полуоткрытых дверей, потом из-за заборов. К обеду они вышли на улицу и окружили девушку.

– Да не надо, сынок, бог с ней, с Пеструшкой, – всхлипнула Алевтина Яковлевна. – Разве теперь откопаешь? Да и не факт, что она ее тут закопала. Может, в овраг запендюрила.

– Опять о курице, – всплеснула руками Мефодиевна. – Я уже думала, ты забыла, а она все помнит. Да ежели бы я ее скрала, я бы ее тут же и в бульон. И правда, милок, не копайся, все равно толку не будет.