Меня не купишь
Шрифт:
– Так уже лучше.
Эльза сбросила пальто, сшитое из шкурок шестидесяти убитых норок. Моим глазам опять открылись ее руки и чулки. Черное платье было действительно очень красиво. Эльза всегда отличалась хорошим вкусом. И вся она, с чистыми, ухоженными волосами, чуть подкрашенными губами и блестящими кошачьими глазами, была неотразимо хороша. Она умела выгодно преподнести данную ей от природы отличную фактуру.
– Он недурен. Правда, роста небольшого.
На словах и в моем присутствии для Эльзы все мужчины делились на красивых, очень красивых и тех, кому следовало бы отдаться немедленно и не сходя
– Ты не голодна? – поинтересовался я, выходя из спальни. В квартире так и стоял запах сгоревшей фабады.
– Да, – кивнула она. – Но желудок здесь ни при чем.
Скорей всего, именно это она и имела в виду, когда советовала мне не пить на случай, если придется еще раз пустить в ход оружие. Даже в своих намеках Эльза была предельно конкретна.
– Попробуем решить эту проблему, – откликнулся я. – Но сначала позвони Розе. Я хочу встретиться с ней и Годо. Я увяз во всем этом по самые уши и хочу знать, что происходит. Договорись на завтра, на утро, часов в двенадцать.
Пока Эльза говорила по телефону, я наконец сжалился над своим мочевым пузырем. Спустил воду, вышел из туалета. Эльза подошла и обняла меня. Мы поцеловались. Если бы было возможно торговать расфасованной страстью, мы с ней стали бы миллионерами.
– Мы договорились на двенадцать в бутике Альмиранте. Мне нравится эта вешалка, но, если на нее повесить достойный костюм, она станет еще лучше, – добавила она, отстранившись на метр и откровенно рассматривая меня. – Заодно куплю себе чулки. А может, и еще какую-нибудь ерунду. А теперь извини: я понимаю, что кажусь богиней, но время от времени и у меня возникают кое-какие потребности.
Еще бы! И как правило, куда более дорогостоящие, чем мои. В эпоху моего процветания в качестве телохранителя Эльзе едва хватало всей моей зарплаты на самое необходимое. В редчайших случаях, когда ей приходилось ехать на метро, она воображала себя великомученицей Августиной Арагонской. Я вошел в спальню, сел на кровать и положил «стар» на тумбочку. Снял пиджак и повесил его на спинку стула, расстегнул кобуру, механически убедился, что все пятнадцать патронов не покидали своих гнезд в магазине «астры» и что рычаг для извлечения магазина действует безотказно (теперь такая система уже не используется), и положил пистолет под кровать. Разулся. Эльза вошла в комнату, на ходу медленно снимая серьги. Во всем этом было много поэзии и чуть-чуть рутины. Рутина, ставшая поэзией: рядом с этой, и только этой женщиной я хотел бы состариться.
– Неужели в этой комнате нет даже самого завалящего зеркала?
– Нет, но я и так тебе
Она положила серьги на столик у стены в ногах кровати. Когда-то над ним действительно висело зеркало, но оно погибло от руки взбешенной женщины, швырнувшей в него туфлей. Я обязательно расскажу об этом Эльзе – пусть поревнует. Эльза сняла браслет, золотой, с бриллиантами. Я не ювелир, но это точно не бижутерия. Между тем я тоже не сидел сложа руки. Теперь я расстегивал рубашку.
– Кто подарил тебе этот браслет?
– Будешь изображать мавра? Ты ведь не думаешь, что все эти шесть лет я так и простояла в сухом доке?
– Да нет, не думаю.
Пытался быть ядовитым, а оказался смешным. Эльза скинула туфли. Каблуки наводили на мысль о кинжалах.
– Наверное, и ты не постился?
– Нет.
– Вот видишь, мой король. У меня всегда вызывали жалость добровольные монашки.
– Здесь было зеркало, – процедил я. – Его разбила одна женщина в припадке ревности.
Я встал, чтобы снять брюки, и остался в трусах и майке. Трусы-плавки и майка без рукавов. Эльза насмешливо смотрела на меня.
– Бедняжка. Видно, она очень страдала из-за тебя. Кроме костюма нужно купить тебе другие трусы – повеселее. Правда, твои достоинства не будут столь явными… И майку, не такую… Как бы это сказать? Не такую профсоюзную.
Она повернулась ко мне спиной. Расстегнула молнию, опустила бретельки – и платье агонизирующей змеей скользнуло к ее ногам. Она осталась в чулках и черном белье, контрастирующем с моим смешным белым одеянием. Я все-таки попытался отыграть очко.
– Хлыст под подушкой, хозяйка.
Эльза повернулась и заметила лежавший на тумбочке «стар».
– Ты не собираешься отделаться от пистолета? – спросила она, бережно снимая чулок, по мере приближения к лодыжкам скручивающийся все утолщающейся баранкой.
– Через пару часов.
Я скинул майку и трусы и нырнул под одеяло.
– Сразу после завершения первого боя, – уточнил я.
– Тебя хватит на столько?
– Я практикую метод имсак по учению Ага-хана – азиатская техника сдерживания оргазма.
– Макс, не растрачивай энергию на разговоры.
– В соответствии с методикой имсак она и должна находить выход в разговорах, а не другим путем.
Эльза наконец сняла чулки и села на кровать спиной ко мне, чтобы я снял с нее бюстгальтер. Всегда готов, и с большим удовольствием. Ее грудь была похожа на два воздушных шарика.
Я тонул.
Мы обнялись. Она скользнула ко мне.
– Минутку, королева, – отстранился я.
Дотянулся до тумбочки и завел будильник, чтобы он зазвонил через два часа.
– Макс, милый, – замурлыкала Эльза, – только ты один умеешь так чудесно обращаться с женщинами.
Я поцеловал ее. В этот раз мне не вполне удался древний метод имсак, но прошу принять во внимание, что практиковать его с Эльзой трудно вдвойне.
11
Когда зазвенел будильник, мы со Светлячком сладко спали. Похоже, мне следовало побольше тренироваться, чтобы освоить знаменитый имсак. Я с трудом подавил зевок и прихлопнул старую дребезжалку. Эльза открыла глаза и потянулась, как блудливая кошка. Я выбрался из кровати и принялся одеваться.