Меня зовут Бригантина
Шрифт:
Освобожденный из клетки Ричард повис у хозяйки на шее, пытаясь покрепче обхватить ее лапами, чтобы она больше никогда и никуда от него не ушла. Казалось, что его много лет держали во вражеских застенках. Он плакал навзрыд и жаловался на судьбу. Работники таможни вытирали слезы умиления.
Когда поцелуи закончились и мои гости вышли из заветной двери, отделяющей земной мир встречающих от воздушного мира путешествующих, мы поехали домой. По дороге Ричард что-то тихонько бормотал на заднем сиденье, а мы обсуждали перелет,
Подъехали к дому. Из распахнутых окон доносились громкие звуки электрогитары: ЖЛ что-то репетировал. Брыся спала, свернувшись клубком на диване.
— А-а-а! — как можно громче заорал Ричард, едва войдя в дверь. — Это кто это тут живет? Выходи!
— Я! А что? — мигом проснулась Брыся. — Что такое?
— Ты — это кто? — вместо ответа рявкнул Ричард.
— Я — Брыся… А чего ты так орешь-то?
— Страшно! — клацнул зубами Ричард и утробно рыкнул, видимо, на всякий случай.
Брыся одним прыжком взлетела на спинку дивана.
— Ты чего? С ума сошел? — округлив глаза, заорала она. — Я ж упасть могу! В обморок! Хлоп — и нету!
Она театрально закатила глаза и упала на сиденье с другой стороны, совершенно пропав из виду. Ричард попытался запрыгнуть на спинку дивана, но, не имея нужных навыков, растянулся на полу.
— Хи-хи! — покатилась от смеха Брыся, внезапно появившись на спинке. — А вот и не умеешь! Смотри, как просто!
И она, соскочив на пол, тут же, одним прыжком, взлетела обратно. Довольная собой, она пробежалась взад-вперед по узкой спинке, показывая, как легко далось ей это упражнение.
— А я тебя сейчас ка-а-а-ак укушу! — гневно заорал Ричард. — Сукам запрещено смеяться над кобелями! Чего ржешь-то?
— Ага! Укусит он! — захихикала Брыся с безопасной высоты. — Забыл, что ли, как я тебя на даче за уши таскала?
— Э-э-э… — Ричард сел на пол и недоуменно покрутил головой. — Брыся, это ты что ли?
— А кто ж еще! — завопила Брыся и прыгнула на него сверху. — Я тебе сейчас все уши поотрываю!
Обе собаки, радостно визжа, покатились клубком по полу. Мы же, понаблюдав за ними еще несколько минут, пошли на кухню ставить чайник. Не успели мы устроиться поуютнее, как они примчались к нам, и Ричард тут же сунул нос в Брысину миску:
— Где тут дают еду? Я с утра ничего не ел. Аж живот болит.
— И у меня! — тут же встряла Брыся. — Прямо с ног валюсь от голода!
— Ну да… — скептично заметила я. — Сначала есть отказываешься, потом с ног валишься!
— Что-то она у тебя худая, — покачала головой Марина.
— Ничего я не худая! — возмутилась Брыся. — Я спортивная!
— Она спортивная, — подтвердила я, — но не ест.
— Я ем! — опять возмутилась Брыся. — Но мало.
Марина задумалась:
— Как же нам ее откормить до выставки?
— Не надо меня откармливать! — опять возмутилась Брыся. — Я за фигурой слежу!
Ричард покатился
— Брыся! Упитанный кокер — это самая лучшая фигура! У худого кокера исключительно жалкий вид!
— Ладно, тогда, может, я поем. Только без давления! — предупредила Брыся. — Не люблю, когда давят.
— Держите ваши миски, и чтоб все доели! — пригрозила Марина. — А завтра вам консервов купим.
— Ура! Нам купят консервов, — подытожил Ричард.
Последующие дни пролетели без особых приключений, не считая кратковременных драк за право лежать на солнечных пятнах, выяснений, чья очередь сидеть на коленях, и прочих мелких склок с поводом и без. Мы помыли и постригли Брысю, и она хвасталась перед друзьями своей новой, уже профессиональной, прической.
Наступила долгожданная суббота. Мы загрузили машину и в три часа пополудни выехали в направлении Лиона. Собаки глазели на проезжавшие мимо машины и дружно пугали мотоциклистов. Через четыре часа лая, сна, разговоров, кофе, сэндвичей и заправок мы доехали до маленького городка под названием Шалон-на-Соне. Там у нас была забронирована недорогая гостиница.
Едва мы вошли в номер, собаки сразу влезли на кровать и стали на ней прыгать. Брыся попыталась было взобраться по лесенке на второй ярус, но ей это не удалось.
— Ну-ка, подсадите меня наверх! — потребовала она. — Я там спать буду.
— Нет, Брыся, спать ты будешь внизу, с Мариной и Ричардом, — твердо ответила я.
— Почему это внизу? — заныла она. — Наверху интереснее! Мне оттуда все видно будет — кто куда пошел, кто что ест…
— Брыся, никто никуда ходить не будет, потом что номер — крошечный. И есть, кстати, тоже. Так что можешь спокойно спать внизу.
— Ну вот, — расстроилась она, — а я хотела хоть разочек сверху на Ричарда прыгнуть!
— Ничего, прыгнешь потом, дома. А пока давай, топай в душ, сейчас мы тебя помоем и причешем. Завтра надо быть при полном параде! Поторопись, а то нам двух собак мыть…
Сушка и стрижка продолжались еще примерно час, а потом Брыся была отпущена на волю. Она сплясала неизвестный танец, покрутилась на одеяле и, найдя бумажный носовой платок, начала сосредоточенно рвать его на мелкие клочки.
23.
А что хорошего во мне было?
На следующее утро, едва рассвело, мы вышли из спящего крепким сном отеля и двинулись в путь. Через полтора часа нас встречал по-утреннему серый Лион. Мы быстро нашли место проведения выставки и, едва припарковавшись, помчались занимать клетки.
— Какие еще клетки? — встряла было Брыся. — И куда мы все время бежим?
— Сейчас увидишь! — хихикнул Ричард. — Ты, видно, на выставках — новичок.
— Ой! — вдруг заверещала Брыся, оборачиваясь на ходу. — Гляди, какие огромные! Это точно собаки?