Менялы
Шрифт:
— Ты правда искал работу? — поинтересовался Уэйнрайт.
— Всюду, где мне только приходило в голову. И я не был привередлив.
После трех недель поисков Майлз наконец нашел место подсобного рабочего на кухне в третьесортном, набитом народом итальянском ресторане. Место было свободным, и владелец, печальный, хилый человек, намеревался нанять его. Но когда Майлз рассказал ему о судимости, а он знал, что обязан это сделать, он заметил, как тот бросил взгляд на стоявшую рядом кассу. Но и тогда владелец ресторана не сразу отказал,
— Нет! Мы не можем рисковать.
Никакие уговоры ни к чему не привели. Повсюду, как только становилось известно, что он вышел из тюрьмы, работодатели немедленно отказывались от его услуг.
— Если бы я мог что-то для тебя сделать, возможно, я попробовал бы. — Голос Уэйнрайта звучал сейчас гораздо мягче, чем в начале разговора. — Но я ничего не могу. У нас тут ничего нет. Поверь мне.
Майлз мрачно кивнул:
— Да я, пожалуй, знал это.
— Ну и куда же ты теперь пойдешь?
Прежде чем он успел ответить, вернулась секретарша и протянула Уэйнрайту бумажный пакет и сдачу. Когда девушка вышла, он достал оттуда молоко и сандвичи и разложил их на столе, а Майлз смотрел и облизывался.
— Можешь съесть это здесь, если хочешь.
Майлз трясущимися пальцами быстро снял обертку с первого сандвича. Уэйнрайт смотрел, как он молча уплетает за обе щеки еду, и все сомнения о правдивости того, что Майлз голоден, исчезли. Постепенно в голове начальника охраны начала созревать идея.
Наконец Майлз допил молоко из бумажного стакана и вытер губы. От сандвичей и крошки не осталось.
— Ты не ответил на мой вопрос, — сказал Уэйнрайт. — Куда ты теперь пойдешь?
Майлз явно растерялся, затем безжизненным тоном произнес:
— Я не знаю.
— Думаю, знаешь. И думаю, ты лжешь — впервые после того, как пришел сюда.
Майлз пожал плечами:
— Какое это имеет значение?
— Вот что я думаю, — сказал Уэйнрайт, не обращая внимания на вопрос Майлза. — До сих пор ты держался подальше от своих тюремных знакомых. Но, ничего не добившись здесь, ты решил отправиться к ним. Решил пойти на риск, а ведь если тебя увидят с кем-нибудь из них, ты снова можешь оказаться за решеткой.
— А что мне ещё остается делать? И если вы все это знаете, зачем же спрашиваете?
— Значит, у тебя все же есть эти контакты.
— Если я скажу «да», — презрительно произнес Истин, — вы, как только я уйду, первым делом позвоните в совет по поруке.
— Нет, — покачал головой Уэйнрайт. — О чем бы мы ни договорились, я обещаю, что не сделаю этого.
— Что значит: «О чем бы мы ни договорились»?
— Кое-что мы могли бы придумать. Если ты готов пойти на риск.
— Какой именно?
— Оставим это на потом. Если понадобится, мы к этому вернемся. Расскажи мне сначала о людях, с которыми ты познакомился в тюрьме и с которыми можешь связаться сейчас. — Чувствуя его настороженность, Уэйнрайт добавил: — Я даю тебе слово, что не буду использовать —
— Откуда мне знать, что это не уловка, — вы однажды ведь уже подловили меня.
— Тебе этого, конечно, не узнать. Попробуй просто поверить мне. Либо так, либо валяй отсюда и не возвращайся.
Майлз сидел молча и думал, время от времени нервно облизывая губы, как уже делал раньше. Затем вдруг, ничем не показывая, что принял решение, — начал говорить.
Он рассказал о том, как к нему был сделан первый подход в тюрьме Драммонбург из Мафиозного яруса. Сообщение Майлзу Истину, рассказывал он Уэйнрайту, пришло с воли, от ростовщика-акулы Игоря Оминского по прозвищу Русский; в нем говорилось, что он, Истин, «клевый парень», поскольку он не раскрыл ни ростовщика, ни букмекера во время ареста, да и потом тоже. В качестве вознаграждения проценты по долгу Майлза не будут начисляться, пока он сидит в тюрьме.
— Посыльный с Мафиозного яруса сказал, что Оминский остановил счетчик на время моей отсидки.
— Но теперь ты на воле, — заметил Уэйнрайт. — Так что счетчик снова включен.
Майлз заволновался.
— Да, я знаю. — Он понимал это и пытался не думать, пока занимался поисками работы. Он также держался подальше от того места, где, как ему сказали, он мог связаться с ростовщиком-акулой Оминским и остальными. Это оздоровительный клуб «Две семерки», неподалеку от центра города. Ему сообщили об этом за несколько дней до выхода из тюрьмы.
— Сходится. Я не был в «Двух семерках», — задумчиво произнес начальник охраны, — но слышал об этом клубе. У него репутация заведения, где околачиваются гангстеры.
Еще Майлзу сказали в Драммонбурге, что для него всегда найдется способ — через новых знакомых — заработать на жизнь и начать выплачивать свой долг. Не требовалось разъяснений, чтобы понять, что «способ» этот будет за рамками закона. Понимание этого, а также страх вернуться в тюрьму заставляли Майлза держаться подальше от «Двух семерок». Пока.
— В таком случае я правильно угадал. Ты пошел бы отсюда туда.
— О Господи, мистер Уэйнрайт, я же не хотел! Я и сейчас не хочу.
— Может быть, говоря между нами, тебе удастся убить двух зайцев.
— Как?
— Ты когда-нибудь слышал о тайном агенте?
Майлз Истин удивленно посмотрел на него и сказал:
— Да.
— Тогда слушай внимательно.
Уэйнрайт начал рассказывать.
Четыре месяца назад, когда начальник охраны банка увидел изувеченное тело утопленника, его информатора Вика, он сомневался, что зашлет ещё кого-нибудь в преступный мир. В тот момент он был настолько потрясен и так остро ощущал свою вину, что принял твердое решение и с тех пор никого не пытался найти для замены Вика. Но сейчас перед ним открылась слишком многообещающая возможность. Отчаянное положение Истина и его готовые связи упускать нельзя.