Мера Любви
Шрифт:
Графа усадили в кровати, обложив множеством подушек и пуфиков, Арнуль кормил его с ложки каким-то отваром и вытирал салфеткой губы, де Бельвар ворчал:
— Только с голодухи можно такое есть, ничего лучше нет что ли?
— Вам нельзя сейчас тяжелую пищу принимать, мессир, потерпите малость, — уговаривал его Арнуль.
У Джованни на мгновение потемнело в глазах, он покачнулся, но тут же взял себя в руки. Никогда не слышал он, чтобы от радости падали замертво.
— А, мессир епископ, — обратился к нему Арнуль, — поспали немножко? У нас тут, как видите,
Джованни подошел к кровати.
— Доброе угро, — сказал граф. При этом Арнуль вытирал ему бороду, поэтому вышло довольно умилительно и забавно.
Джованни улыбнулся. Ему очень хотелось броситься де Бельвару на шею, но это, конечно же, было совершенно невозможно. Он уселся в изножий графской кровати, позади Арнуля.
Покончив с едой, граф потребовал к себе Стива Белку. Ждать пришлось долго. Наконец тот явился, сильно хромая, с перебинтованной головой и подвязанной челюстью, все лицо Стива распухло от ушибов, так что он представлял собой весьма плачевное зрелище.
— Бог в помощь, — промямлил он, трогая свою свернутую челюсть.
— Наслышан о твоих подвигах, — сказал граф, и тон его заставил Стива Белку сжаться и потупиться, словно провинившегося ученика, пытающегося избежать неминуемого наказания строгого воспитателя.
— За подстрекательство людей к бунту следовало бы тебя вздернуть немедля, — продолжал граф, — но ладно, какой в том прок? У тебя толку не хватит мне навредить. Еще раз узнаю, что ты чего-нибудь подобное вытворяешь, будешь болтаться на стене, ясно тебе?
Стив пробормотал нечто невразумительное.
— И не надейся на то, что ты мой родственник, это еще хуже. Подлый, неблагодарный! Родственничек, нечего сказать. И вообще, злоупотребил ты моим гостеприимством. Я болею, и ранили меня из-за тебя, между прочим, а ты, значит, решил, что можешь в моем доме самовольничать? Так вот, запомни навсегда, все и вся в этом замке принадлежит мне: и жизнь, и благополучие каждого человека, который здесь находится. Я здесь хозяин и могу делать все, что мне угодно, ты же никто и находишься здесь только по моей милости, я могу приказать тебя повесить, могу вышвырнуть прочь, и если я хоть раз еще услышу, что ты похотствуешь в моем доме, я так и сделаю. Пошел вон, — граф устал от такой длинной тирады, улегся поудобнее на подушках и даже не взглянул на Стива Белку, который помялся еще немного у порога, потрогал свою челюсть, пробурчал: «Ну и трахай их всех сам», — и довольно поспешно ретировался.
Он, верно, еще не успел спуститься по лестнице, как к графу пришел капитан Робер с докладом, что под стены замка вернулись люди стаффордского шерифа и требуют выдать им епископа Силфора. Де Бельвар только выругался, даже не слишком крепко.
Что и следовало ожидать, — торжественно провозгласил Арнуль.
Потом граф полежал, отдохнул, и ему скоро сделалось скучно.
— Арнуль, принеси что ли договор, который мы с силфорскими канониками заключили, — попросил он.
— Отдыхайте лучше, Гийом, это дело не спешное, возразил Джованни.
Граф в изумлении уставился на него:
— Гийом?
Вы
— Не помню, — нахмурился де Бельвар.
— Если вы не хотите, тогда прошу меня простить, я больше не стану, — смутился Джованни.
— Нет, то есть, хорошо… Я рад, Жан.
— Ох, да вы, мессир граф, поди еще не помните, как вы помирать собирались и просили мессира епископа по вам заупокойную служить? — встрял Арнуль, которому сделалось отчего-то неловко.
Де Бельвар с сомнением посмотрел на Арнуля, потом перевел взгляд на Джованни:
— Не помню ничего такого. Это правда? Джованни засмеялся.
— Правда, правда, — закивал Арнуль.
Когда он ушел за документами, припрятанными где-то в очень надежном и очень тайном месте, Де Бельвар тихо спросил Джованни:
— Что я еще должен помнить?
— Ничего, успокойтесь, — опять засмеялся Джованни. — Больше ничего.
Прочитав договор, Джованни остался весьма недоволен.
— Не хочу вас утомлять, дорогой Гийом, но… — подошел он к графу.
— Если я отчего и устал, так это от безделья. Рассказывайте, что там не так, — де Бельвар похлопал ладонью по кровати, приглашая Джованни сесть рядом с собой.
— Нет, в общих чертах вроде все то, только это не земли каноников, это епархиальные земли. Может, нам перезаключить договор, на тех же условиях? Просто я подпишу соглашение вместо каноников, чтобы они не могли ничего оспорить, взбреди им вдруг в голову нечто подобное. Вы понимаете, не слишком-то я им доверяю. Опять же, я теперь их сеньор, и договор с моей личной печатью и подписью будет весомее. Ну и поручился за них аббат Бернар, а я бы не хотел иметь с ним дел.
Де Бельвар внимательно выслушал Джованни, обдумывая какую-то свою мысль.
— Согласен, — сказал он. — Этот договор требуется заключить по новой, и там надо дополнить еще кое-что. В бумаге этой сказано, что я выплатил каноникам за пользование землей все сполна на пять лет вперед, так?
— Так, — кивнул Джованни.
— Только, когда мы этот договор заключали, каноники ваши свое хозяйство так угробили, что я думал, оно мне вообще в убыток встанет. Но при нормальном управлении ваши земли стали приносить неплохую прибыль, и я поэтому считаю своим долгом предложить вам, Жанн, друг мой, выплату некоторой суммы, — скажем, каждые полгода, — в соответствии с тем, как идут дела, какие цены на рынках.
— Гийом, насколько я могу судить, вы заплатили каноникам неплохую сумму, да еще и оставили некоторые привилегии. Вот, например, на выпас скота…
— Жанн, я же сказал, это дело чести, — перебил его де Бельвар. — Говоря начистоту, каноникам я бы ничего доплачивать не стал, но вам я обязан и вы мой друг… Или вы хотите, чтобы я воспользовался вашим великодушием и неумением вести дела?
— Вы считаете меня наивным в хозяйственных вопросах? Что ж, ваша правда, — вздохнул Джованни. — Я напишу так, как вы пожелаете. Все равно с вами сейчас спорить бесполезно, вы же никуда не торопитесь и можете препираться хоть несколько дней подряд.