Мера Любви
Шрифт:
— Сеньор Овильо, вы забываетесь! — взвизгнула Джованна.
— Да что вы говорите! — язвительно хмыкнул Паоло. — Не ваш ли братец забывается? Кто он у нас, епископ? Ох, извините, бывший. Знатная птица графский содержанец! Да он позорит нас тем, что находится в одном с нами доме! В моем доме! И дура вы набитая, если не понимаете этого! Я б на вашем месте и думать забыл, что у меня брат есть, я б такого брата почитал лучше за мертвого! Развратник! Тебя сюда отправляли, столько труда положили, для чего? Чтобы человека из тебя сделать. Не для того, чтобы ты ублажал нормандских баронов! Напишу я нашим
– Только не забудьте приписать, чем вы промышляете! — с неожиданной смелостью перебила излияния мужа Джованна.
Паоло задохнулся от ярости. Ему указывали, что он не прав, ибо и он не без греха. И кто же? Собственная жена, принявшая сторону братца-распутника! Такого он ей никогда не простит. Паоло размахнулся и залепил жене пощечину. Вся кипевшая в его груди, словно варево в котле ведьмы, злоба нашла выход наружу в этом ударе. Бедная женщина упала навзничь, кровь пошла у нее носом. Джованна зарыдала, достала платок, но никак не могла утереться, только размазывала по лицу кровь и слезы.
— Как вы можете?! — Джованни не успел помешать Паоло ударить сестру, но схватил его за руку.
— Что? — взревел Паоло и отпихнул Джованни от себя, локтем в грудь. — Не прикасайся ко мне! Мерзостная тварь!
Удар оказался столь силен, что Джованни, как и сестра, не смог удержаться, упал на пол.
— Подлые отродья! Говорили мне не связываться с вашей блудливой семейкой! — вопил Паоло на жавшихся по разным углам жену и шурина, и вдруг ему пришлось обернуться — перед ним стоял де Бельвар.
Граф услышал ругань, едва въехал на подворье. Сначала ему показалось, что кричат вес трое: и Паоло, и его Джованни, и Джованна. Смысла их слов он не понимал, так как не знал итальянского, а они все говорили слишком быстро, слишком возбужденно и бессвязно. Де Бельвар поспешил войти в дом.
Обернувшись на его шаги, Паоло пробормотал сквозь зубы по-итальянски:
— О, смотри-ка, вовремя явился безупречный рыцарь.
Граф разобрал «irreprensibile» [13] и «саvаliеrе» [14] , и хоть общий смысл фразы был ему не совсем ясен, тон, каким Паоло произнес ее, говорил сам за себя.
13
1 (В книге текста сноски нет.)
«irreprensibile» - безупречный (ит.)
Добавлено верстальщиком.
14
2 (В книге текста сноски нет.)
«саvаlierе» - всадник (ит.)
Добавлено верстальщиком.
Повтори, что ты сказал, по-французски! — потребовал де Бельвар у Паоло.
Тот замялся. Оба они понимали, что Паоло и не сказал, собственно, ничего дурного, но имел в виду не совсем то, что говорил.
Де Бельвар наступал на него, Паоло пятился.
Струсил? — язвительно спросил граф. — Ты, я смотрю, смелый только с женщинами.
Паоло скосился на окровавленную Джованну.
— Подлец ты, и больше ничего. — Граф говорил сдержанно,
Паоло, шатаясь, продолжал отступать и отступать, де Бельвар разбил ему все лицо, только богатырское сложение позволяло Паоло устоять на ногах.
Отделав его, де Бельвар подошел к Джованни и сказал:
— Мы уезжаем.
ГЛАВА XLVIII
О том, как меняются человеческие намерения
Сначала граф отвез Джованни на собор в Пайпуэлле, потом они оба отправились на свадьбу Гийома де Марешаля. И эти два события, как будто совсем не связанные между собою, привели к тому, что они вернулись в Честер совсем не в том настроении, в каком покидали его.
Первым обстоятельством, повлиявшим на их судьбу, явилась неудача с разрешением силфорского вопроса. При открытии Церковного собора вакантные епископские престолы пожаловали тем, кто был угоден королю Ричарду: Винчестер, Лондон, Солсбери и Или получили новых пастырей. Ни одна кандидатура, выдвинутая королем, не встретила препятствий. Всем, разумеется, было прекрасно известно, что епископов выбирают, а не назначают на должности, словно королевских служащих, поэтому считалось, что новым прелатам посчастливилось быть избранными при редкостном единодушии.
Но уже следующее дело оказалось практически неразрешимым: речь шла о назначении незаконнорожденного брата Ричарда, Готфрида, на престол Йоркской архиепархии. Разумеется, Готфрид являлся членом королевской семьи, и ему необходимо было обеспечить соответствующее происхождению содержание, поэтому во исполнение воли покойного отца Ричард и назначил его архиепископом. Однако против бастарда старого короля высказались слишком многие сильные мира сего: прежде всего королева Элеонора, потом Гуго де Пуэсе, епископ Даремский, владелец графства Нортумберленд, и Губерт Вальтер, отныне епископ Солсбери, уважаемый прелат, которому в скором времени предстояло сделаться преемником Балдуина Кентерберийского.
К этому стоит добавить не затихавшую много лет в продолжение прошлого царствования войну монашеского капитула Церкви Христа в Кентербери против своего архиепископа, имевшего неосторожность основать в близлежащем Хэкингтоне коллегиальную церковь, что, естественно, угрожало доходам монахов. Ричард решил запугать представителей капитула крутыми мерами, но они были не так просты, достичь компромисса оказалось делом сложным, переговоры затянулись.
Среди всех этих церковных бурь, потрясавших королевство Английское, проблема Силфорской епархии представлялась лишь еще одним досадным предлогом для склоки.
Не совсем понятно, чего ты добиваешься, — говорил епископ Честерский Джованни на довольно хорошей, хоть и несколько путаной латыни. — Возможно, лучшим выходом из ситуации послужило бы упразднение епархии. Сделаем из Силфора деканат и, я тебя уверяю, я сам лично займусь этими бунтовщиками, а ты можешь спокойно отправляться в Крестовый поход.
— Да, тому есть прецеденты, и немало, — согласился архиепископ Кентерберийский. — Если епархия не дает достаточно дохода, ее разумно объединить с соседней, как Личфилд и Ковентри.