Меридианы карты и души

Капутикян Сильва

Так и будет колесить Ваграм из города в город, от берега к берегу, как дорожную сумку, влача за собой от аэропорта к аэропорту эту свою из года в год все более и более отяжеляющую вольность.

Как все относительно и как сложно в жизни.

21 марта, Егвард

В дни моего пребывания в Торонто мне неоднократно расписывали замок «Армавир» и его владелицу мадам Пируз Бабаян. Мне тоже захотелось взглянуть на замок, хоть и чувствовала, что мои приятели из Торонто не так

уж рвутся туда.

На помощь пришла Ани, жена племянника мадам Бабаян, с которой она и договорилась о нашем приезде.

Ехали мы туда в тетушкиной, как говорит Ани, громадной машине цвета слоновой кости, сверкающей изнутри и снаружи. Знаменитый замок не произвел особого впечатления — этакая западно-восточная двухэтажная эклектика. На фронтоне нечто вроде герба с одним словом «Армавир». Говорили, что и впрямь сюда можно написать просто по адресу: «Торонто, «Армавир» — и письмо дойдет. Не знаю, так ли это, лично я проверять не собираюсь, но то, что Бабаяны известны в канадской колонии, — факт. Добрым словом поминают умершего хозяина «Армавира», который был здешним старожилом, с участием относился к нуждам колонии, помогал людям.

Дверь нам открыла смиренная немолодая женщина и, мягко улыбаясь, провела внутрь дома.

У хозяйки больные ноги, ей трудно вставать. Поздоровались, и я собралась было уже присесть рядом, поинтересоваться ее здоровьем, выразить соболезнование по поводу того, что в этом огромном мире она осталась одна. Но не успела и слова вымолвить, как мадам распорядилась немедля бросить меня на осмотр замка. Я молча последовала за Ани, тут же раскусив, что на первом месте здесь вещи и стены, колонны, разукрашенные орнаментом, и тому подобное.

А этого подобного оказалось такая уйма, что бедная Ани еле успевала пояснять, что привезено из Флоренции, а что из Вены. Вот это кресло — работа китайских мастеров, этот шкаф индийский, а этот сервиз принадлежал Людовику такому-то, эти два канделябра из Каира или Багдада, плиты бассейна из Венеции, ковры из Персии. Словом, когда после пробежки по этажам мы вернулись к хозяйке, мне показалось, что я совершила блицкруиз вокруг света, делая минутную остановку в каждой стране.

Во время «путешествия» Ани, которая была иронична и соображала, что к чему, рассказывала мне попутно и о владелице всех этих заморских чудес…

— Мадам не поощряет никаких намеков на ее возраст. Моим малышам запретила называть ее бабушкой.

— А как же они ее называют? «Мадам»?!

— Нашли выход, сократили фамилию до «баба». Мадам жаждет прослыть знатоком всех событий, свершающихся в мире, порассуждать о политике.

— Она одна здесь живет? И ей не страшно?

— Да, одна… Как-то в дом забрался вор, но она железякой стукнула его по голове так, что он еле ноги унес… Конечно, сейчас мадам очень сдала, нуждается в уходе, но характер у нее не сахар. Та женщина, что открыла нам, ее дальняя родственница, приходит время от времени, помогает…

Ани лишнего не говорит, но за словами угадываются другие, подтверждающие молву о владелице замка, ее жесткости к людям, о ее феноменальной

скупости. Несмотря на миллионы, жалеет денег даже на то, чтобы оплатить уход за собой.

— Ну как вам «Армавир»? — спрашивает мадам Бабаян и, не дожидаясь ответа, сообщает: — Слышали, что передавали по радио? В какой-то стране арестовали премьера и в тюрьме убили. Назвали еще писателя, но я не расслышала… Тяжелое положение в мире, тяжелое…

Я догадываюсь, что она «обозревает» события в Чили.

— Интересный дом у вас, — прерываю я не слишком дипломатично.

— Да, мы с мужем все это привозили из своих поездок. Раз в год я в Торонто объявляю День замка «Армавир». Приходят люди, осматривают все, а я раздаю деньги нуждающимся.

— Свои раздаете? — встрепенулась я.

— Нет, зачем свои? Посетители оплачивают право за вход, а я эти деньги жертвую на бедных.

Придумано неплохо. Жертва, но без заклания.

— Мадам Бабаян, когда необходимо, не поскупится, — вставляет Ани, — мы ей очень признательны, она помогла нам построить дом…

О том, что взамен тетушка сверхаккуратно взимает вполне высокую квартплату за него, Ани тактично умолчала. Все-таки старушка «перспективная» — восьмой десяток на исходе.

— Да, но только когда необходимо, — вносит ясность хозяйка. — Помилуйте, к чему эти щедроты нашего государства, пособия безработным? Приучают только к безделью. Вот они и не желают трудиться, эти рабочие.

После краткого экскурса в социологию нас приглашают в гостиную.

Сижу в разузоренном кресле черного дерева с таким чувством, словно в Эрмитаже на троне какого-нибудь из фараонов… Мадам восседает в таком же. Волосы покрашены в ярко-рыжий, губы подмазаны. В ушах жемчужные серьги, сама в легком шелковом платье с огромными цветами. Но из всех средств, призванных реставрировать владелицу замка, этой цели служат воистину лишь очки с толстыми стеклами. Как бы строго мадам ни запрещала называть себя бабушкой, она, увы, не в силах запретить глазам слабеть…

Тихо, бочком, входит та самая дальняя родственница, вносит малюсенькие рюмочки с ликером, коробку с остатками шоколадных конфет. Ее приход как-то очеловечивает угнетающую музейным безучастием гостиную.

— Ну, рассказывайте, как вы? — продолжает беседу хозяйка.

— Благодарю, немного утомлена. Сами знаете, путешествия, встречи… — отвечаю я, на секунду забыв, что интересы моей собеседницы не могут ограничиться одной личностью.

— Да нет, народ! Народ Армении как живет? — уточняет гостеприимная мадам.

— Народ?.. Ничего. Живет.

— Доволен?

— Доволен.

— Серьезно?

— Серьезно, — отвечаю, уже ясно понимая, что серьезного разговора здесь и не жди.

— А порядки ваши как, привыкли к ним?

— Привыкли.

— Ну конечно, куда же вам деваться?!

Меня так и подмывает оборвать: дражайшая, занялись бы своими делами. Пора, как говорится, и о душе подумать. Ну что вам до наших «порядков», привыкли мы к ним или не привыкли?

— А я была у вас в Ереване. И к вам приходила в гости.