Мэрилин Монро. Тайная жизнь самой известной женщины в мире
Шрифт:
Месяц спустя Грейс написала Бернис, чтобы сказать, что все довольно хорошо и что она организовала для Мэрилин систему регистрации документов, чтобы та могла быть в курсе всех своих назначенных встреч (и, возможно, не опоздать на них — хотя это, пожалуй, невыполнимо). Интересно, что она часто называла ее Мэрилин. Если даже Грейс порой называла Норму Джин ее новым именем, то, по-видимому, преобразование было полным. Она также сказала, что они с Мэрилин тратят много времени, пытаясь разобрать почту, приходящую от поклонников, но все разобрать не удается. Что касается ее здоровья, то Мэрилин предложила, чтобы Грейс рассказала Бернис о том, что у нее рак. Она так и сделала, к счастью, и теперь она могла рассказать Бернис, что она была у доктора, и тот сказал ей, что рак под контролем, но вскоре необходимо будет удалить матку. Она сказала Бернис, что после операции она сможет «снова почувствовать себя человеком».
26 июня в жизни Мэрилин произошло событие, которое, по-видимому, означало для нее больше, чем любое другое, начиная с того момента, когда она стала известной: ее рука и нога были отпечатаны в цементе перед Китайским театром Громана. Это событие входило в число мероприятий по продвижению фильма «Джентльмены предпочитают блондинок», и к Мэрилин
В июле Мэрилин перенесла бронхиальную пневмонию. Грейс настаивала, что будет сама ухаживать за ней. Она забрала телефон из спальни Мэрилин, перенесла его в гостиную и накрыла подушками, чтобы Мэрилин не слышала его звона. При этом она аккуратно записывала все сообщения для Мэрилин.
Приблизительно в это же время Грейс начала беспокоиться из-за зависимости Мэрилин от снотворных. Она видела, что Мэрилин не может спать без них, что она не способна даже вздремнуть после обеда, если не примет лекарство. Затем Мэрилин надо было принимать «допинг», чтобы быть активной в течение дня после того, что она называла «последствиями снотворного». Грейс решила, что это опасно. Когда она наконец решительно заговорила с Мэрилин по этому поводу, та сказала ей, что понимает, что делает, «и я очень осторожна, тетя Грейс. Я принимаю эти препараты уже по крайней мере десять лет». Это оказалось для Грейс неприятным открытием. Она также заметила, что Мэрилин пила — бурбон с содовой — намного больше, чем когда-либо в прошлом. Мэрилин считала, что это последствие напряженного и нервного образа жизни, но при этом она стала есть больше и понемногу набирала вес. Она действительно немного округлилась в то время, но не слишком сильно. Однако поскольку она носила облегающие платья, больше похожие на змеиную кожу, каждый фунт имел значение. Не зная, как справиться с этим, она начала использовать промывание кишечника — в основном клизмы. Если ей требовалось влезть в платье, которое было ей немного узко, она делала столько клизм, сколько нужно было, чтобы втиснуться в него. Таким образом, она могла за день потерять несколько дюймов. Хотя это был чрезвычайно опасный способ регулировать вес тела, Мэрилин будет заниматься им до конца своей жизни. Это было больше, чем Грейс могла переварить. Она даже не верила, что все это правда. Уэсли Миллер подтвердил это ей, когда зашел и принес Мэрилин на подпись некоторые документы. Он сказал, что Мэрилин шепнула его жене, как использовать клизмы для потери веса. «Я никогда не слышала ни о чем подобном», — сказала Грейс Уэсли Миллеру. «Но это правда, — сказал он, — спросите Мэрилин. Я беспокоюсь об этом. Это плохо для здоровья. Кто-то должен поговорить с ней об этом». Грейс согласилась. «Не думаю, что Джо позволил бы такое», — сказала она. Затем Грейс позвонила Бернис, чтобы спросить, знает ли она о таких привычках сестры. «Я никогда ничего не слышала о снотворном, — ответила Бернис. — А бурбон? Это просто невероятно! Это заставляет меня задуматься, о чем еще мы не знаем»1.
Примечания
1. Мэй Вест ежедневно, в течение всей своей взрослой жизни, осуществляла промывание толстого кишечника, причем не для регулировки веса, а для очищения организма. Она говорила, что использовала для этого настои трав и кофе.
Постепенный уход
Живя с Мэрилин Монро, Грейс Годдард оказалась свидетельницей начала ее сражения с препаратами для изменения настроения. Однако к августу Грейс также начала принимать различные препараты, чтобы уменьшить сильную боль, вызванную распространяющимся раком. Несмотря на все свои усилия, Мэрилин не могла убедить ее подвергнуться химиотерапии. Доктора, приведенные Мэрилин, убеждали Грейс сделать операцию по удалению матки, но она так никогда и не согласилась на нее. Сколько Мэрилин ни пыталась убедить ее, Грейс была непреклонна.
В конечном счете это сражение было проиграно. Невозможно было заставить Грейс прислушаться к советам врачей, которых Мэрилин приводила для консультации. К тому времени Мэрилин собиралась уехать, чтобы начать сниматься в фильме «Река, не текущая вспять». Можно было не сомневаться, что без лечения и постоянных попыток Мэрилин что-то сделать Грейс умрет. Однако она верила, что принципы христианской науки излечат ее. Не зная, что еще можно сделать, кроме молитв в надежде на благополучный исход, эти две женщины нередко выпивали за вечер несколько бутылок вина. Алкоголь позволял им забыть, хотя бы на время, что вскоре одна из них умрет. Порой Мэрилин завершала подобные загулы горсткой пилюль, чтобы заснуть. Чем дольше Грейс оставалась у Мэрилин, тем больше ее аптечка наполнялась различными обезболивающими препаратами — предписания различных докторов, некоторые из которых пытались лечить рак Грейс или улучшить ее состояние, «сделать ее жизнь более терпимой». В то же самое время обе женщины пытались унять мучившую их тревогу, принимая барбитураты, включая фенобарбитал. Мэрилин принимала их, Грейс — нет. Она откладывала их в сторону, обещая принять позднее.
В конце июля Мэрилин пришлось уехать, чтобы начать сниматься. Грейс надо было возвращаться домой. Они обе знали, что Грейс уезжает домой умирать. 23 сентября, в то время, когда Мэрилин снималась в кино, Грейс Годдард скончалась. Ей было всего пятьдесят
Печальное открытие
Муж Грейс, Док Годдард, сказал Мэрилин и Бернис, что ее смерть была внезапной. Как он выразился: «Рак недавно начался, и вот...» Он не знал, как долго Грейс боролась с болезнью. «Нам с Мэрилин смерть Грейс казалась ужасно грустной и ненужной, — рассказывала Бернис годы спустя, — мы так никогда до конца не справились с этим горем».
Конечно, Мэрилин тяжело перенесла похороны, состоявшиеся 1 октября. «Я чувствую, что меня больше ничего не держит», — плача, заявила она Бернис по телефону после похорон. Ей казалось, что «жизнь — это просто одна потеря за другой».
Бернис ответила, что надеется, что Джо ДиМаджио сможет немного утешить ее. Мэрилин ответила, что, без сомнения, он для нее сейчас важнее, чем когда бы то ни было.
После похорон Мэрилин позвонила Ида Болендер. Разговор получился удивительно теплым. Последний раз они разговаривали много лет назад. В жизни Мэрилин было так много неожиданных поворотов, что она потеряла контакт с Болендерами. Однако Ида и Вейн были живы и здоровы и по-прежнему жили в Хауторне. В разговоре с Мэрилин Ида объяснила, что они с мужем переехали в дом по соседству с тем, где воспитывалась маленькая Норма Джин. Они превратили старый дом в пансион для служащих близлежащей фабрики. Она сказала, что это приносит им неплохой доход. «Надеюсь, вы знаете, что, если вам что-то понадобится — деньги или что другое, я буду рада, если вы обратитесь ко мне, — сказала ей Мэрилин, согласно воспоминаниям приемной дочери Иды, Нэнси Джеффри. — Вы так много сделали для меня. Я хотела бы помочь вам». Ида сказала, что она очень ценит ее предложение, но у них все хорошо. «Я хотела бы, чтобы ты знала, как мне жаль, что твоя тетя Грейс умерла», — сказала ей Ида. Затем Ида признала, что между нею и Грейс долгое время тлела обида, и сказала: «По правде говоря, я до сих пор не понимаю, за что она так не любила меня. Не знаю, что уж я сделала ей. А ты знаешь?» Мэрилин ответила, что, наверно, не стоит ворошить прошлое, пытаясь разобраться в этом. «Я знаю, что вы обе любили меня, и это самое важное», — закончила она, закрывая эту тему. Ида также сказала Мэрилин, что ей было очень неприятно узнать, как она (Мэрилин) изобразила прессе свою жизнь у Болендеров. «Они говорят, что мы были скупы по отношению к тебе, что мы были бедны, — сказала Ида. — Я не понимаю этого, Норма Джин». Ида сказала, что она читала в какой-то газете, как Мэрилин вспоминала, что Грейс прислала ей поздравительную открытку с пятьюдесятью центами в конверте. При этом Мэрилин сказала репортеру, что Ида забрала у нее эти деньги в наказание за испачканную одежду. «Но ведь этого никогда не было, Норма Джин! — сказала Ида. — Ведь ты сама знаешь, что этого никогда не было, не так ли?» Ида заявила, что никогда не могла бы сделать ничего подобного, и она с болью читала эти заявления. Тогда Мэрилин постаралась объяснить своей приемной матери пиарные ходы шоу-бизнеса и сказала ей, что нельзя верить ничему, что они там пишут, «особенно когда речь идет о Мэрилин Монро», добавила она, говоря о себе в третьем лице. Однако, по правде говоря, Мэрилин постоянно подпитывала кривотолки о временах, проведенных в доме Болендеров, добавляя все более мрачные мазки в картину своей жизни в тот период, и никогда ничего не делала для того, чтобы исправить небылицы, напечатанные в газетах. Телефонный разговор между Мэрилин и Идой закончился взаимными уверениями в обоюдной любви и обещаниями созваниваться и не терять контакт.
После разговора с Идой Мэрилин, похоже, позвонила Глэдис, чтобы рассказать ей о смерти ее лучшей подруги, Грейс. Глэдис сказала, что все к лучшему. Согласно позднейшим воспоминаниям, она сказала, что за Грейс много лет следили и что если бы она не умерла, то «кто-то убил бы ее». Мэрилин терпеливо слушала этот бред, стараясь не расстраиваться. Она думала, что давно уже привыкла выслушивать подобные заявления от своей матери. Она надеялась, что Глэдис будет расстроена смертью своей подруги. Возможно, печаль о ней можно было бы счесть признаком улучшения состояния Глэдис, но все напрасно. Мэрилин сказала матери, что она вскоре навестит ее. «Я поверю в это, когда увижу своими глазами», — ответила Глэдис и повесила трубку.
Много лет спустя, уже после смерти Мэрилин, было доказано, что на самом деле Грейс Годдард фактически совершила самоубийство. В свидетельстве о смерти написано: «Смерть от отравления барбитуратами — прием фенобарбитала». Очевидно, Грейс, женщина, которая всегда находила решение любой проблемы, наконец натолкнулась на такую, решения которой она не знала, — рак. В самом конце своей жизни она оказалась перед проблемой — как помочь семье избежать страданий, наблюдая ее медленное угасание. Поэтому она решительно и быстро завершила свое существование, чтобы уберечь других от долгой печали. Она сделала это так же самоотверженно, как делала все в своей жизни.
После похорон лимузин отвез Мэрилин Монро назад в ее квартиру. Она снова оказалась одна там, где пыталась вылечить Грейс и потерпела неудачу. Ее тетя Грейс ушла, ушла навсегда. Единственная женщина, от которой Мэрилин всегда могла получить помощь, ушла и стала семейной историей. Теперь все, что осталось от Грейс Годдард в доме Мэрилин, могло лишь немного облегчить ей потерю — алкоголь и лекарственные препараты.
Восстание Мэрилин
В конце 1953 года Мэрилин Монро была близка к полному краху. Она упорно трудилась, отношения с Джо ДиМаджио были довольно напряженными (хотя она никогда не думала о том, чтобы бросить его), она все еще печалилась о смерти Грейс, волновалась о Глэдис и теперь еще имела серьезные проблемы со студией «20-й век Фокс». Студия объявила, что ее следующим фильмом должна была стать картина под названием «Девочка в розовых колготках». Глядя на название, Мэрилин решила, что это еще одна роль тупой блондинки, а она не хотела сниматься в подобном фильме. Если бы она посмотрела сценарий, она обнаружила бы, что это фильм, основанный на недавно закрытом на Бродвее мюзикле под тем же названием, где главную роль играла французская певица-танцовщица Зизи Жанмэр. 5 марта 1954 года мюзикл был закрыт после 115 представлений — одного этого было для Мэрилин достаточно, чтобы отнестись к проекту с подозрением. «Режиссеры считают, что все, что я должна делать, — это вилять бедрами, а не играть», — жаловалась она одному репортеру. Другому она высказалась еще более определенно. «Я стремлюсь сделать что-то большее, — сказала она. — Ужасно трудно выдавливать из себя сексуальность до последней капли. Я хотела бы играть роли вроде Джульетты, Гретхен в «Фаусте» и Терезы в «Колыбельной песне». Я не хочу до конца жизни быть комедийной актрисой».