Мертвая река
Шрифт:
Она стянула колпак из кожи, который носила на голове, и бросила его на землю, а затем вытерла кровь о собственное тело, размазав ее по обнаженной груди и животу. Глаза мальчика расширились. Он потянулся к ней, но она засмеялась и отступила. Он последовал за ней. Он прижал ее к стене и сильно прижался к ней сам, вовсе не обращая внимания на нерожденного младенца внутри ее. Он потянулся вниз, чтобы освободить свой пенис из испачканных белых штанов, и, пока он это делал, девушка переместила свою левую руку с изяществом карманника к выпуклости в его заднем кармане, где, как она знала, он хранил нож.
Увидев, что его штаны упали до щиколоток, она засмеялась и прижалась ближе к мальчику, открыла
Сошлись они быстро и почти безмолвно, без лишних симпатий. Стоявшие поодаль от них двое детей внимательно наблюдали за происходящим и, хотя сами были слишком малы, тут же сбросили одежду, легли на пол и, неуклюже копируя позы старших, стали подражать издаваемым ими звукам и резким, порывистым движениям их тел. В другой части пещеры маленький мальчик присел на корточки и стал испражняться. Пара детей, гонявшая палками крысу, наконец загнала ту под ворох одежды и там затоптала.
Мардж наблюдала за всем этим – ничто из того, что они делали, не ускользнуло от ее внимания. То, что она увидела, испугало и вызвало у нее тошноту, но ей нужно было понять их, если она хотела сохранить хоть какую-то надежду на освобождение. Обо всем процессе она старалась думать как о полевом наблюдении натуралиста за совершенно другим видом, стаей диких животных.
Позади себя, во второй пещере, она могла видеть груды орудий труда и костей, а также бледно-желтые шкуры. В костях и шкурах легко узнавались человеческие. У входа в комнату в полумраке блестел длинный ряд человеческих черепов, закрепленных на шестах. Один из черепов был новым и еще влажным. На земле рядом с ними лежало еще множество – все как один со спиленными чуть ниже глазниц верхушками, скрепленные шнурками из сыромятной кожи. Ими пользовались как черпаками для питья. Мардж задалась вопросом, сколь много жизней эти дикари успели отнять. Она обратила внимание и на их украшения – разноцветные камушки-четки, бусы, кожаную бахрому. Все плетеные фенечки держались на человеческих волосах. На шее у одной девочки болталось ожерелье, явно собранное из костяшек пальцев.
Мардж посматривала на тощего мужчину, наблюдавшего за спаривающейся на полу пещеры парой, и увидела у него на шее серебряное распятие. Ни одного цивилизованного украшения она здесь не заметила. Женщины носили в волосах перья чаек и иглы морских ежей, а тела мужчин и мальчиков украшали узоры из угольной пыли, киновари и охры, золы – и, очевидно, сока каких-то ягод, загущенного при помощи жира.
И везде, словно вторая кожа, их сопровождал запах паленого сала и тухлятины. Им здесь все пропиталось – и сделанные из хвои лежанки, и снятая с трупов одежда, и даже сами каменные стены пещеры.
Однажды Мардж доводилось столкнуться с таким же запахом. Тогда они с Карлой, еще будучи девочками-подростками, поехали с родителями на машине во Флориду. По пути к друзьям семья решила остановиться в мотеле. Дорога к нему шла по кромке заболоченной равнины. Карла первой увидела грифов, скачущих неподалеку от обочины; она же настояла на том, чтобы родители остановили машину. Те, конечно же, уперлись – мол, на что там смотреть, да и зачем на такое смотреть. Но Карла уже тогда привыкла получать свое любой
Даже на удалении в несколько ярдов трупный запах ощущался густым, плотным. В воздухе чуялась совершенно невыносимая вонь – как будто кровь на телах грифов год за годом подсыхала слоями, вызревая в этакую ауру тлена и распада. Каким-то образом Мардж инстинктивно знала, что именно птицы, а не их добыча, источают отвратительный запах и что они носят его на себе всю жизнь. И именно вонь, а не крошечные инопланетные глазки грифов, достаточно мерзкие сами по себе, заставила сестер вернуться назад, в автомобиль с кондиционером. Это был безошибочно узнаваемый запах пожирателей мертвечины, миазм самой смерти.
И теперь, внутри клетки, подвешенной над полом пещеры, она снова почувствовала тот самый запах. Она не назвала бы этих людей людьми, отказывалась думать о них в таком ключе. Они были именно тем, чем пахли, – падальщиками. Они намеревались приготовить из нее ужасную еду. Точно так они поступили с Карлой. Именно так они и планировали поступить с этим странным, грустным мальчиком, распростертым на дне клетки.
Мардж прикоснулась к нему, легонько встряхнула – и не получила никакой реакции. Казалось, он в худшем положении, чем Лора. Дети уже даже не пытались расшевелить его тычками своих палок. Она задавалась вопросом, как долго он уже находится здесь и какие дикие, ужасные картины доводилось видеть этим несчастным, зеленовато-голубым глазам. Наблюдал ли он, как они кромсали остальных пленников? Она почти не сомневалась в том, что да. Так что на его помощь или содействие Лоры рассчитывать не приходилось. Один только Ник оставался – Ник, махнувший ей рукой с безопасной крыши дома. Ник пойдет за ней, непременно. Он спасет ее... если, конечно, сюда дойдет живым и невредимым. Если тот тип в красной рубахе, поставленный на караул, не доберется до него раньше.
Стоило брать в расчет и такую возможность, что помощь не подоспеет, увы. Но как ей быть тогда? «Пожалуйста, – подумала она, – пусть он пробьется». Ее пальцы сдавили прутья клетки до белизны в костяшках. Худой мужчина смотрел на нее со своего места у стенки. Пара на полу закончила друг с другом. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем они примутся за нее и Лору?
«Сколько у меня времени, сколько времени?..»
Ответ на ее вопрос явил свое уродливое лицо очень быстро.
4:12
Ник распластался на животе за песчаной дюной и ждал. Он услышал позади себя рев текущей воды, когда прилив разлился по каналу. Он раздвинул высокую траву стволом 44-го калибра. Среди кустов, сорняков и мусора он был всего лишь тенью. Раны на груди и ногах чесались от песка, хотя гнев, снедавший его, был направлен не на раны, а на самого себя. Он упустил их след!
Ник ожидал увидеть чей-нибудь дом, а совсем не этот длинный пустой участок песка и камней. Теперь оставалось только одно: ждать здесь, где тропа через лес ведет к пляжу, и надеяться, что человек позади него не замедлит прекратить свои поиски. Когда мужчина пройдет мимо, Ник сразу последует за ним... если, конечно, путь, каким он сюда добрался, – единственный. Он проклял себя за наивную уверенность в том, что напасть на след – пара пустяков, за то, что медленно спускался с крыши. Его небольшой избыток осторожности, возможно, уже стоил Мардж и Лоре жизни.