Мертвая река
Шрифт:
К моменту прибытия экипажа «Скорой» фотографы уже работали вовсю. Питерс и Шеринг стояли у кострища и наблюдали за тем, как низенький и тщедушный мужчина в идеально выглаженной кипенно-белой рубашке и при аккуратном галстуке – и это в такую-то рань! – добросовестно запечатлевает на пленку обугленные останки того, что когда-то было человеческим телом. За ними собралось не менее дюжины вооруженных дробовиками и готовых ко всему парней. Питерс разжился обрезом – оружием из собственной коллекции, прибереженным как раз для таких вот форс-мажоров. Он заметил Уиллиса во второй группе
– Дейл! А ну-ка поди сюда, сынок!
Уиллис махнул полицейским рукой – те как раз выгружались из машины. «Еще одна дюжина», – подумал Питерс и принялся считать по головам. Точно, целая дюжина. Вторая.
– Извини, шеф, – сказал Дейл, подойдя. – Мотт захотел получить информацию об их автомобилях.
– Пусть он получит то, что ему нужно, по радио, – сказал Питерс. – У нас здесь много работы и без этого. Говоришь, есть две тропинки, ведущие к пляжу?
– Все так. Мне известны целых две. Ответвляются от основной в паре сотен ярдов спуска. Насколько я помню, одна из них не слишком часто используется.
– Заброшена?
– Вроде того. Не без препятствий, в общем.
– Ты хорошо это помнишь?
– Ну... вроде да.
– Отлично, – сказал Питерс. – Мы с Шерингом пойдем по первой тропинке, ровной и чистой – не хватало еще мне заблудиться в этих местах, – а ты возьмешь свою группу и поведешь ее по этой самой заросшей тропе. Ежели свезет, в итоге мы встретимся у воды.
– Если меня не подводит память, мы зайдем вам за спину, – сказал Уиллис. – Разница выйдет – минут пять в нашу пользу.
– Вот и отличный повод пошевеливаться. Правда же?
– Правда, шеф, – Уиллис улыбнулся.
Питерс поймал себя на мысли о том, что особо себя торопить не станет.
– Держите ухо востро. Если кого заметите, не спешите открывать пальбу. Стреляйте только в самом крайнем случае. Мы уже установили личности двух оставшихся женщин, и мне не хочется без особой надобности подвергать их жизни опасности. Если получится, постараемся отбить их целыми и невредимыми. И помни, точную численность противника мы не знаем. Будь осторожен!
– Понял, шеф.
Питерс повернулся к Шерингу:
– Сэм, ты готов?
– А ты сам-то всегда готов?
Питерс усмехнулся:
– Далеко не всегда. Но тебе, сынок, я скажу вот что. Окажи мне услугу, сбегай к «Скорой» и скажи им, чтобы до нашего возвращения никуда не уезжали. Мы тем временем пойдем вперед, а ты догоняй. И не занимайся там никакой ерундой. Да, еще скажи – если к нашему возвращению их здесь не окажется, я накатаю в медицинский департамент округа столько жалоб, что ими можно будет устелить дорогу отсюда до Бангора.
– Где ты возьмешь столько казенной бумаги, Джордж?
– Я уж разберусь, Сэм. Потребуется – сам ее куплю.
– Твое дело, старик.
– Именно. Мое. Ну, парни, по коням?
Питерс повернулся и пошел по узкой тропе. За ним двинулся отряд полицейских. Никто не достал из поясного кармана табельный фонарик – луна стояла высоко и более чем ярко освещала окрестности. Не успели они
– Они тебя послали, Джордж, – сказал помощник шерифу. – Сказали, что жалобами твоими весь Бангор полгода подтираться будет. Но они не уедут. Пообещали ждать нас.
– Ну, мне другого и не нужно. – Питерс покачал головой. – Вот они какие, иуды! То есть я, старый коп с одышкой и лишним весом, должен с риском для себя шнырять по лесу ночью, и это нормально. А как немного подежурить в относительной безопасности – это мы, значит, не можем. Говорю тебе, Сэм, с каждым годом эти люди все безбожнее...
– А есть ли Бог? – отозвался Шеринг нехотя. – Я вот его не видел.
Оба – и шериф, и помощник – умолкли.
Их напряженные взгляды скрестились на пустой дороге, стелющейся впереди.
4:22
Мужчина в красной охотничьей рубашке шел по пляжу в каком-то оцепенении, не подозревая, что за ним следят. Как ни крути, а получалось, что он не только упустил жертву, но и не обнаружил ее следов где-либо в лесу. Это могло означать только одно – тот парень все еще где-то в доме. Краснорубашечник не знал, как такое могло быть, но не мог прийти к другому выводу.
Он чуть ли не вдвое прибавил шагу, торопясь назад к дому, – но лишь обнаружил, что всю местность уже заполонили какие-то новые люди. И, что хуже, все – вооруженные. Среди них не было того нужного ему мужчины из дома – видимо, его уже увели в безопасное место.
Краснорубашечник понимал – теперь стае придется покинуть пещеру и углубиться на север, еще дальше в лес. Ему придется рассказать соплеменникам об этом, и это его угнетало. Они скажут, что это его вина. Он был старшим, и его обвинят в провале охоты, в том, что он не смог выследить последнего выжившего. Его разозлило то, что о нем так плохо подумают. Гнев затуманивал глаза, он не мог думать ни о чем другом. Гнев притупил его чувства и не позволял услышать, как человек, назначенный ему в жертву, неуклюже движется позади.
Делая каждое свое движение как можно более неслышимым.
Припадая к камням.
Охотясь на него.
4:25
Мардж не знала, жива ли еще Лора. Можно ли жить после стольких ударов ножом? Она наблюдала столько, сколько было возможно, и Лора все еще была жива, когда Мардж уже не могла этого выносить, когда в ее желудке не осталось ничего, от чего можно было бы избавиться.
Она видела, как мужчина вылил ей в лицо ведро вонючей воды, как затрепетали ее веки. Тощий запалил над костром еще один факел, на смену прогоревшему, и прислонил к стене. С тупым ужасом она наблюдала, как мужчина наклонился над Лорой и ножом срезал с нее мокрые джинсы, сорвал окровавленную рубашку с тела. Она старалась не смотреть на Лору, а только на душегуба. Тощий придавил руку девушки к полу, замахнулся; прежде чем Мардж поняла, что к чему, лезвие топора обрушилось на сгиб локтя, отделив все, что было ниже.