Мертвая река
Шрифт:
Гаррисон надавил на дверную ручку – дверь оказалась незапертой, – резко распахнул ее, и Манетти рванулся внутрь. Метнувшись на то место, где только что стоял шериф, и на всякий случай прикрывая его, Гаррисон быстро последовал за ним. Затем он обогнул угол и прошел в холл – Питерсу через окно были видны спальня и лестница, – тогда как Манетти взял на себя кабинет. Вскоре Питерс также вошел в дом, пристроившись за спиной Манетти. Почувствовав запах крови, он сразу понял, кому из них суждено сделать страшную находку, что именно это будет и где она находится.
Дверь
Для вентиляции.
Парень лежал на полу неподалеку от одного из компьютеров. И экран монитора, и письменный стол, и стены, и округлый очаг, и раздвижные стеклянные двери – все в крови.
Рук и ног у лежащего парня не было.
Много чего у бедняги не оказалось, при ближнем-то рассмотрении. Сердце, печень и почки отсутствовали; внутри, можно сказать, вообще ничего не было. Разве что озерцо крови вытекало через отверстие, располагавшееся на том месте, где некогда находились его гениталии – со стороны могло показаться, будто он мочится кровью. Его причиндал, надо думать, где-нибудь под столом – если такую деликатную деталь вообще найдут.
Манетти неотрывно смотрел на труп.
– Срань господня... – только и смог вымолвить он.
Питерс прекрасно понимал, что именно в данную минуту чувствовал шериф. Как же пусто и безнадежно бывает на душе, когда опаздываешь в подобных ситуациях!
– А ведь такой хороший парень был, – пробормотал Манетти, покачивая головой.
Питерс не спешил встревать с расспросами.
– Холбард, да? – наконец спросил он.
Манетти кивнул.
По лестнице спускался Майлз Гаррисон. Повернув за угол и войдя в комнату, он побелел при виде представшего его глазам зрелища.
– Нашел что-нибудь? – спросил Манетти. Было заметно, как он старался перебороть собственные чувства. Судорожно сглотнув, Гаррисон заставил себя отвести взгляд от тела.
– Взломана дверь в одну из верхних спален. Там наверняка находился ребенок – повсюду игрушки разбросаны. Окно широко распахнуто, как если бы кто-то выбрался через него наружу или собирался сделать это. В соседней комнате чемоданы, всякая парфюмерия, женская одежда. В спальне на первом этаже, близ двуспальной кровати, – милая плетеная колыбелька. В шкафу – женская и мужская одежда.
– Как ты сказал? – перебил его Питерс. – Колыбелька? То есть еще и младенец был?
Гаррисон посмотрел на него, подумав о том же. Дело смердело керосином.
– А не могло так получиться, что в ней раньше лежал ребенок?
– У них вроде как недавно родилась дочь, – спокойно произнес Манетти. – Пару-тройку месяцев назад.
На Питерса снова навалилась, словно вынырнув откуда-то из глубины мозга, тупая головная боль. А может, она там все это время и находилась и он лишь сейчас заметил это, только сейчас выпустил ее наружу? Он вздохнул, подумал о фляжке во внутреннем кармане пиджака, но тут же отбросил эту мысль. Может, в спальне где-нибудь найдется аспирин?
– Я сейчас, – сказал он.
Лекарство действительно нашлось, и
Манетти и Гаррисон стояли у распахнутой двери. Со стороны могло показаться, будто они намеревались уходить и оставить его одного.
– Эй, что там у вас? – спросил он.
– Кто-то кричал, – ответил Гаррисон, держа револьвер на изготовку. – Там кто-то кричал.
* * *
Клэр увидела свет автомобильных фар, затем мелькание луча фонаря и подумала: «Слава тебе, Господи!»
Ей казалось, что они уже целую вечность сидят на дереве в надежде лишь на то, что Мелисса будет продолжать спать и что мимо них никто не пройдет. И вдруг ночную темень прорезали лучи света, неся надежду на помощь, защиту и спасение.
Люк тоже заметил свет.
– Все в порядке! – воскликнул он.
Она отнюдь не рассчитывала на то, что полиция станет прочесывать лес. До рассвета к этой работе нечего было и приступать. Между тем где-то поблизости все еще бродили эти люди, и с ними – Эми. Где-то совсем рядом. Надо было все же слезть на землю.
В последнее время она то и дело подвергала сомнению собственные же решения – неизбежное последствие шока от перенесенного развода. Девять лет назад Клэр отважилась на единственное в своей жизни настоящее приключение, в которое двое взрослых людей отправляются всегда вместе – любовь, обязательства, дом, семья; решилась потому, что, как она полагала, достаточно хорошо знала своего партнера. Оказалось – не знала.
Если уж в таком деле она допустила промашку, то что же дальше-то будет? Уверенность в себе теперь казалась ей чем-то вроде норовистого жеребца – никак не можешь удержать в руках поводья.
Правда, была еще Эми. Символ надежности и уверенности. Двадцать лет их дружбы практически не оставляли места для сомнений в целесообразности перемен.
– Я первая, – сказала Клэр.
Она укутала Мелиссу в шарф; ребенок открыл глаза и улыбнулся. Клэр попыталась ответить девочке тем же. Потом нащупала ногой верхнюю ступеньку лестницы и начала осторожно спускаться.
Глянув наверх, она увидела присевшего на корточки Люка. Мальчик смотрел на мать так, словно был готов в любую секунду протянуть спасительную руку и удержать ее, если она случайно оступится. Легкий ветерок шевелил ее летнее платье.
Взбираясь на дерево, Клэр обратила внимание на то, что на всей лестнице была только одна сомнительная, не вполне надежная ступенька, и именно на ней она сейчас стояла, стараясь для лучшей опоры сдвинуть ноги поближе к тому месту, где планка была прибита парой гвоздей к остову лестницы. Нахмурив брови и широко раскрыв глаза, Мелисса с серьезным видом рассматривала ее подбородок. Ступенька скрипнула под ногой – скрипнула, но выдержала.