Мертвая река
Шрифт:
А временами так хотелось вскрикнуть – уж очень острые они были.
Вскоре под их ногами остались лишь мох и толстый ковер сосновых иголок. Они приближались к холму – на его вершине Люк стоял в тот день, когда завидел укрепленный на дереве настил. Теперь у него уже почти не оставалось сомнений в том, что он не сбился со следа и нужное ему дерево окажется на вершине следующего холма. И все же он стоял, крутил головой то в одну сторону, то в другую, задирал ее вверх, но так и не находил то самое дерево. Темного настила нигде не было; он не видел его, зато
– Ну что, здесь? – прошептала Клэр. – Где?
Мелисса издала булькающий звук. А вдруг они услышали ее? И не получилось ли так, что он миновал три холма вместо двух? А вдруг он вообще все перепутал? Люку снова захотелось плакать.
– Где-то... – В голосе мальчика задрожали близкие слезы. Нет!
А что, если они взошли на холм не с той стороны?
На том холме, разве что чуть ниже, имелась небольшая прогалина... по левую руку, сразу за зарослями высокой травы, идущими от самого дома, после карликовых деревьев.
Люк посмотрел вниз, затем влево. При луне он отменно различал все особенности местности, хотя знакомой прогалины так нигде и не было – ни прямо под ними, ни левее.
Хотя вон же она! Справа от него! Ну конечно, он просто сделал лишний полукруг, потому что слишком спешил и к тому же двигался в темноте – и вместо того чтобы взобраться по прямой, свернул чуть вправо. Так вот почему на пути у него попадалось гораздо меньше колючек.
– Сюда! – воскликнул Люк.
Он достиг вершины, отчетливо различая на фоне темного неба контуры соседнего, своего холма. Ему даже показалось, что сейчас эта вершина стала как-то выше, но, может, это тоже все из-за темноты? Какой же коварной оказалась эта темнота!
– Видишь? – спросил он мать. – Пошли. Туда!
– Осторожно! – прошептала Клэр.
Но он уже бежал – сперва вниз, затем вновь вверх по склону. Люк уже прекрасно все видел – и теперь ловко перепрыгивал через заросли колючек. Подбежав к основанию ствола того самого дерева, он с теплым чувством победы у сердца стал дожидаться мать.
* * *
«Люди никогда не смотрят наверх, – подумала Клэр. – Ну, есть такая хитрость – если надо от кого-то спрятаться, лучше всего наверху». Проверить эту народную мудрость ей предстояло, поставив на кон свою и Люка жизни. Ключи от машины остались на лежащей на кухонном столе книге – без хлопот убраться отсюда им все-таки не удастся. Разве что на время спрятаться.
«Ну, и это уже неплохо, – подумала она. – Все же лучше, чем всю ночь брести, спотыкаясь, по темному лесу в компании восьмилетнего мальчика, с грудничком на руках. Можно было, конечно, идти по дороге, но там они на добрую четверть мили окажутся как на простреле – тем более в лунную ночь. И по пути к дороге пришлось бы снова огибать дом».
Дом, занятый страшными врагами.
Ну нет, без крайней нужды она и на пушечный выстрел к нему не подойдет.
Оставалось
У настила было и еще одно преимущество – сквозь листву деревьев поверх холмов с него будут видны все дорожные огни. Дистанция приличная – но, если кто-то прокатится мимо, они это заметят заранее, и даже успеют спуститься.
Клэр молила Бога, чтобы так и случилось. У нее были на то определенные основания. Убегая по поросшему травой полю, она краем глаза заметила, как к дому действительно подкатила какая-то машина. Она даже на несколько секунд остановила Люка и всмотрелась, надеясь, что подъехавшие привезут помощь. Ведь иначе и быть не могло, верно?..
Машина с ревом умчалась обратно.
Стивен? Не исключено. Как раз сейчас он и должен был подъехать.
Да кто бы это ни был – все равно уже уехал. В этом она убедилась, когда услышала удаляющийся рокот мотора. Может, хоть в полицию этот трус сообщит...
– Ложись, – шепнула она сыну. – Ложись посередке. Настил широкий – думаю, нас не заметят снизу. И постарайся особо не трепыхаться.
Люк сделал так, как сказала ему мать.
Держа на руках Мелиссу, наконец уснувшую – слава богу, ночь выдалась теплой и спокойной, – Клэр затаилась сама. Лежа на настиле, она смотрела ввысь, пытаясь вытеснить из своего сознания нагромождение мучивших ее звуков и образов.
Даже сейчас, в такую ночь, вид звезд умиротворял. Если попытаться, можно даже представить себе, как дети мирно и тихо лежат, спят и видят сны, такие далекие от мира взрослых...
Ей было интересно, о чем думает Люк. Что он видит в этих звездах?
Эми рассказывала, что до них дом принадлежал доктору и его жене. У четы было по меньшей мере двое детей, и после смерти мужа вдова жила там с одним из них. Наверное, детям этот настил и поставили. Нынче-то они такие же взрослые, как Клэр, если не старше.
Как только она подумала об Эми, в голове снова зазвучали ее крики... но Клэр тут же вытолкнула эти фантомные звуки за пределы разума, оттеснила прочь.
Если все будет складываться нормально, они смогут переночевать тут. Утром слезут вниз и выйдут на дорогу – если горизонт будет чист.
«Все так и будет, – попробовала заверить себя Клэр. – Все будет хорошо».
Единственная проблема, все еще донимавшая ее и не дававшая рукам окончательно избавиться от противной дрожи, заключалась в том, что она чувствовала себя полностью изолированной от остального мира. Все они были отрезаны от него.
Почти как... в ловушке.
И вниз был только один путь.
В памяти всплыл один эпизод, наполнивший ее леденящим страхом.
Когда Клэр была девочкой, ее дядя имел на окраине Нью-Йорка молочную ферму. Дядя был крепким, крупным мужчиной, ростом больше шести футов. С детьми он бывал довольно крут и к тому же обладал довольно своеобразным чувством юмора. Если ты девочка, то он, бывало, возьмет тебя на руки и начинает тискать и тереться своей двухдневной щетиной о твою нежную щеку, пока у тебя на глазах не появляются слезы; а если мальчик, то так сожмет тебе руку, что аж кости захрустят – естественно, с тем же финалом.