Мёртвая шестерёнка

Романов Марк Александрович

– Так, - оживился Генри. История его заинтересовала, а, значит, будет интересна и мадам.
– Продолжай. Записи сделал?

– Да нечего больше рассказать, - поморщился Эйзерхард.
– Сделать сделал, но не уверен, что записалось. Нужно отдать пиктер Селене...

– Лучше Бертраму, - подчиняясь сиюминутному озарению, сказал Ландау.
– Леви сейчас скучает, наверное. Ты же знаешь, как он любит загадки и тайны.

– В жопу такие тайны, - грубовато ответил Мон.
– Если Салливан решит взорвать это корыто, я ему помогу.

Бертрам

как раз пытался положить на объёмную груду планшетов и старинных книг в кожаных переплётах очередную рукописную вещицу, обработанную раствором против старения и распада носителя, когда к нему ввалились оба наёмника инквизитора Райт. Леви защёлкал глазными линзами, как человек, который привык подслеповато щуриться и протирать в это время свои очки. Он так и поступил, достав тонкую тряпицу и заелозив ею по окулярам.

– Чем могу помочь?
– осведомился он скрипучим голосом. Бертрам бросил взгляд на сферу, подсвеченную сейчас в оранжевом спектре. Мон тяжело вздохнул. Ландау, успевший заскочить к себе и вколоть парочку ускорителей метаболизма, теперь отчаянно надеялся, что его не припрёт выводить токсины прямо в этом месте.

– Где мадам?
– мягко спросил он.
– У нас важная информация для неё.

При упоминании некой информации Леви подался вперёд, едва не развалив свою пирамиду бумаг и планшетов.

– Может, я могу вам помочь? Леди Райт отправилась в то место, откуда вы вытащили того механикус, - облизнув сухие губы, с надеждой спросил Бертрам. Наёмники переглянулись.

– В задницу?
– ляпнул до сих пор не отошедший от увиденного Эйзерхард. Генри наградил его холодным взглядом, что, несомненно, должно было сказать Мону о том, что такие слова и форма общения неподобающи в присутствие пожилого человека. Мон передёрнул плечами и отошёл подальше, к подсвеченной сфере.

– Эйзерхард кое-что увидел, мы как раз принесли тебе пиктер, чтобы ты посмотрел.

Бертрам споро проскрипел суставами, выходя из-за стола и принимая камеру Мона. Он тут же прошлёпал прочь, подключая его к своему оборудованию. Мон в это время зачем-то начал подкручивать спектрограф, меняя освещение. Когда под сферой появился тошнотворный синеватый луч, Эйзерхард замер. Его руки затряслись, он словно вернулся на проклятый корабль. Он замер у сферы, над которой поднялось голопроектируемое изображение страниц дневника, под кодами которого проявились и другие записи, сделанные таким образом, что их можно было увидеть только в таком свечение.

– Где мадам?
– увидев эффект, твёрдо произнёс Ландау, вытаскивая стаббер. Бертрам, отвлёкшийся от своих дел, тоже поражённо уставился на сферу.

– Полезла в судно искать возможные улики, - скрипнул Леви. Ландау подошёл и вырубил спектрограф полностью. Мон упал на пол и потерял сознание.

Бертрам, не обращая внимания на упавшего наёмника, ткнул бионическим пальцем в клавиши вызова медикуса, и подошёл к выключенному прибору, смотря в пространство. Генри выругался, вспомнив, что учёный обладал фотографической памятью и неуёмной тягой к поглощению информации. "Он продолжает видеть символы, - понял наёмник, перехватывая стаббер за ствол, чтобы использовать рукоять в качестве ударного инструмента.
– Селена меня убьёт. Но если мы потеряем мадам,

она сдерёт с меня шкуру, начиная с ног".

– В этом нет необходимости, - Леви обернулся к командиру наёмников, и кивнул головой, заметив зажатый в его руке стаббер.
– Служба у милорда Хасселя научила меня не поддаваться скверне и порче. Все изображения на моих оптических имплантах дефрагментируются встроенными фильтрами, и вредоносные заменяются описаниями, каталогизируются и рассматриваются не как единое целое, а как совокупность отдельных безопасных элементов...

Заметив во взгляде Ландау растущее непонимание и желание всё-таки приложить архивиста стаббером по голове, Леви тонко засмеялся. Появившийся в дверях сервитор-медикус быстро проехал к Мону и сверкнул иглами диагноста.

– Простите, Генри, я забыл, что общаюсь не с механикус, - он указал на пиктер и спектрограф.
– Селена сама доводила до совершенства мои фильтры. Ни одного символа не пройдёт через них, но я знаю, что они означают. Этот дневник принадлежит не технопровидцу. Он вообще написан не человеком. Мон видел хозяина дневника, только так я могу объяснить его нынешнее состояние.

– Демоны?
– не торопясь прятать оружие, подозрительно спросил Ландау. По огонькам диагностического комплекса он мог предположить, что Эйзерхард потерял много сил, пережил сильный стресс и обезвожен, но его жизнь вне опасности.
– Губительные Силы?

– Нет, не совсем, - Бертрам задумчиво воткнул разъём пиктера в консоль, и промотал изображение на маленьком экране, несколько раз останавливая её и хмыкая.
– Я не могу утверждать со всей уверенностью...

Ландау вздохнул. Если учёный разразится сейчас очередной лекцией о древней истории или расследованиях давно мёртвых инквизиторов, он просто даст ему рукоятью оружия по голове, и уйдёт спасать мадам.

– Мон говорил, что корабль словно проклят, - проворчал он, подойдя к лежащему Эйзерхарду. Лицо наёмника разгладилось и его покинула маска злобы.
– Проклят Императором.

– Как точно сказано, - остановил запись в очередной раз Леви.
– Тот же самый спектр освещения. Но дальше запись испорчена. Сплошные помехи... Или это не помехи, а то, что по-настоящему звучало?
– он задумчиво постучал пальцем по металлической окантовке своих окуляров.
– Напоминает мусорный код и лингва технис. Но очень отличается от них. Что согласуется с результатами исследований...

Генри едва не ударил себя пистолетом от осознания того, что Бертрама понесло. "Мон выбыл, - подумал Ландау.
– Остаётся раненый в задницу Салливан. Может быть, взять Гробаускаса? Навигатор - это сильно..."

– Думаю, что смогу связать это в единую систему, - уверенно закончил длинную, как Тёмные Века, и зубодробительную фразу архивист.
– Если увидите миледи, передайте ей, что я готов предоставить первичные выводы. А сейчас мне нужно работать, молодой человек...

Медикус обхватил посапывающего Мона гибкими ремнями и повёз к дверям. Ландау поблагодарил углубившегося в свежие данные Бертрама, и пошёл следом за сервитором.

Навигатор ждал его у дверей арсенала, полностью снаряжённый в лёгкую пехотную броню и с лазганом наперевес. Шлем с небольшой заслонкой из адамантия над третьим глазом он не застегнул, но надел на голову.