Мертвая тишина
Шрифт:
— Что происходит? — спрашивает Рид, направляясь ко мне.
— Она заперла нас. — Я лихорадочно тру рукой в перчатке по двери, пытаясь соскоблить непонятное вещество, однако оно оказывается поразительно жестким и совершенно не демонстрирует признаков разрушения. — Черт побери!
— Да ну, — отмахивается Дэрроу. — Этого не может…
Я отступаю в сторону и жестом приглашаю его к двери.
— Что ж, покажите же мне, что я не права!
Он хмурится и произносит в микрофон в шлеме:
— Макс, отзовите свою собаку. Она заперла нас в номере.
Я морщусь от употребленного словечка —
Диас — человек корпорации. Без приказа она и пальцем не пошевелит что-либо сделать. А перед тем, как нас запереть, она разговаривала с Максом.
А значит…
Внезапно все странности в словах и поступках, что озадачивали меня на протяжении миссии, обретают смысл.
Злость Диас из-за всей этой миссии. Шиканье Монтгомери, когда я спросила у нее, вызывалась ли она добровольцем. Отсутствие мешков для трупов. Контейнеры с метками «Опасно» и «Взрывоопасно», хотя безопасники и несли оружие на себе. Возня отделения Шина с оборудованием «Верукса» в грузовом отсеке.
Господи, какая же я тупая. Так изводилась собственной виной и ответственностью, что проглядела очевидные указатели.
— Макс? — повторяет Рид. По его лицу пробегает тень страха, и впервые за все время младший следователь выглядит на свой возраст — какой же он, оказывается, еще молоденький.
— Я не… Он не отвечает. И никого другого тоже не слышно…
Его попросту отключили.
— Они оставят нас здесь, — слетает у меня с языка, прежде чем я соображаю, что говорить этого не следовало.
Бросаюсь к своему шлему с рацией — как будто несколько секунд что-то решат. Кейна моя прыть как будто пугает, и он снова забивается в угол.
— Не посмеют, — недоверчиво отзывается Дэрроу, в то время как я надеваю шлем. — Мой отец…
— Важная шишка. Знаю.
Не могу не отдать должное Максу — ход сам по себе блестящий. Дополнительный штрих к легенде, который придаст ей большую достоверность. А в качестве бонуса Донован еще и получает удовольствие от устранения молодого выскочки-конкурента перед выходом в отставку.
— Ты рехнулась, — с отвращением цедит Рид.
— Макс? — заговариваю я по связи. — Вы меня слышите?
Какое-то время в наушниках царит тишина, затем раздается вздох.
— Мне очень жаль, Клэр, — произносит Макс. — Ничего этого не должно было произойти.
28
— Вообще ничего, — продолжает он. — Начать с того, что мы даже всерьез не предполагали, что этот чертов лайнер когда-либо отыщется. Наши аналитики хором твердили, что если уж его не нашли в первые пять лет, то никогда и не найдут. Похоже, они не учли развития комсети, а также того, что батареи сраного аварийного буя протянут так долго.
Почему-то именно из-за ругательства Донована я и осознаю, что все это происходит на самом деле. Добрый и заботливый дяденька, навещавший меня еще девочкой, исчезает, и вместо него возникает холодный чужак. А может, как раз это и есть настоящий Макс, и все эти годы он лишь притворялся.
— Снимаю шляпу перед бывшими разработчиками «Сити-Футуры», подобная надежность вправду поразительна. —
— Что он говорит? — набрасывается на меня Рид, хватая меня за плечо, но я скидываю его руку.
— Это вы сделали, — говорю я по рации. — Вы что-то сделали с «Авророй». «Верукс» сделал.
Как-никак именно в этом и заключается работа Макса, не так ли? Подчищать за корпорацией.
— Подобный драматизм не планировался. — Снова смешок. — Мы всего лишь хотели, чтобы именитые гости ощутили некоторый дискомфорт. Наши исследователи установили, что генерируемые в замкнутой среде интенсивные вибрации определенного инфразвукового диапазона способны вызывать головную боль, паранойю, безотчетный страх и депрессию. Зрительные галлюцинации тоже, но от силы у двух процентов подвергающихся воздействию, да и то лишь у страдающих психическими расстройствами.
Вибрации. «Верукс» заставил лайнер звенеть как колокол. Вот что втолковывает Донован. В невосприимчивом для человеческого уха диапазоне.
— Из-за этого все и принялись убивать друг друга и себя? — спрашиваю я.
— Нет-нет, что вы. Разумеется, нет. Непосредственная причина не в этом. Просто из-за вибраций все… хм, резонирует. Что и способствует возникновению определенных неприятных побочных эффектов.
О да, лайнер, полный мертвецов, — тот еще «неприятный побочный эффект».
— Поэтому-то люди и слышали, и видели то, чего на самом деле не было, — подхватываю я. Отнюдь не призраков, как это происходит со мной. Нет, их органы чувств «регистрировали» только то, что придумывала их «резонирующая» нервная система. — И для генерирования вибраций вы что-то установили на «Аврору».
Никакая это была не загадочная сила, всего лишь… устройство.
Нет, не устройство.
— Оружие, — заканчиваю я.
Все кусочки пазла наконец-то складываются в цельную картину. Скорее всего, персонал «Сити-Футуры» сам же и погрузил вероломное оружие на борт «Авроры» вместе с оборудованием «Верукса» для Миры, наивно полагая, будто оказывает конкуренту услугу. Ну, допустим, слегка задирая нос при этом. В тот период «Верукс» все еще отчаянно пытался построить что-либо, способное соперничать с кораблями «Сити-Футуры». Инвесторы же предполагали, что первым придется нанимать вторых для транспортировки изделий, материалов и людей в колонии и поселения.
— MAW 500Х был настоящим открытием, изобретением, — поправляет меня Макс, словно бы оправдываясь. — Средство комплексного использования для контролирования поведения толпы, обеспечения защиты и безопасности.
И, как мы уже знаем, для сведения людей с ума.
Я смотрю на Кейна, свернувшегося клубком на полу. Представляю Лурдес, Воллера и Ниса уровнем ниже, тихих и неподвижных — мертвых, плотно завернутых в саваны из простыней.
Представляю сотни человек на лайнере и в успешно катапультировавшихся спасательных капсулах, в последние мгновения своей жизни замерзавших, задыхавшихся и сходивших с ума от ужаса. Умиравших от рук других пассажиров и членов экипажа, по абсолютно непостижимой для них причине. Или измученных видениями живых или мертвых до такой степени, что не видели смысла в дальнейшем существовании и совершали самоубийство.