Мертвая женщина играет на скрипке
Шрифт:
— Какой забавный молодой человек… — сказала мертвая бабушка. Она, кстати, ничуть не выглядела позабавленной.
Я промолчал, поскольку не был уверен, сон это или галлюцинация, и не имел привычки общаться с обоими. Но бабуля не нуждалась в моих ответах.
— Ума небольшого, необразованный как пень, все в кулаки ушло… — задумчиво сообщила она, разглядывая меня с неприятной тщательностью.
Кот мне нравился больше. Он держал свое мнение при себе.
— Но это ничего, нынешние все такие. Сгодишься. На безрыбье и лягушку надуешь.
Ну, спасибо, блин, большое.
— Но смотри,
Тьфу на тебя, карга старая!
— Все, спи теперь. Уже можно.
И я уснул. Мне приснилось, что ко мне пришла капитан полиции Лайса Волот, причем совершенно без мундира. И это был такой сон, от которого не хотелось просыпаться, натуралистичный настолько, что утром я так не смог понять — было? Не было?
Столкнувшись со мной в коридоре, Лайса посмотрела так странно, что я запутался еще больше. Что-то хотела спросить, но не решилась и прошмыгнула в душ, захлопнув дверь перед носом. Интересно, у нее действительно там татуировка? Ох уж эти сны…
За завтраком молчали, не глядя друг на друга. Пили кофе.
— А что на завтрак? — спросила зевающая Настя.
— Природа оборудовала девочек глазками, ножками и ручками, — ответила ей Лайса, — ножками они идут к холодильнику, глазками в него смотрят, ручками добывают оттуда еду.
— Мне лень, — ответила дочь, глядя на нее чистыми невинными глазами, — там ничего готового, все надо варить.
Провоцирует, жопа такая. Проверяет границы.
— Пищевое поведение определяется балансом между ленью и голодом, — без малейшего смущения констатировала полисвумен, намазывая маслом тост.
— Злые вы, — фыркнула дочь и ушла умываться.
— Милая девочка. Сложно с ней?
— А с кем легко?
На грязноватом окне кухни кто-то написал пальцем: «Выход не здесь». Снаружи написал. На пятом этаже.
***
— Вот здесь она вышла, — таксист, отвозивший Марту, даже не взял с меня денег. «Да лан, мужик, попустись, не надо!».
Вот она, сила мужской солидарности.
— Расплатилась наличными и зашла в тот магазин. Я ей помог сумку из багажника достать. Тяжелая! А скрипочку сама, значит, тащила. Ну, удачи тебе, братан.
— Спасибо, — сказал я вслед уезжающему такси.
Магазин имел содержательное название «ИП Е. Денница», дверь с непрозрачным стеклом и спрятанный за ней спуск в полуподвал. Я бы затруднился сказать, на чем специализируется это предприятие розничной торговли. Узкий и длинный торговый зал, облагороженный из подвального коридора, разделен продольным прилавком, оставляя покупателям неширокий проход. За ним вдоль стены ряд неглубоких полок, заставленных… чем-то. Десятки предметов, и ни один я не могу сходу опознать. Их завороженно
— Ты смотри, гугля! — восхищенно пищал неожиданным для такой комплекции фальцетом жиробас, неприлично тыча пальцем в полку. Что из стоящего на ней набора предметов являлось именно «гуглей», я даже предположить не мог.
— Гривуазная гугля! — подтвердил ломающимся баском худой, встряхнув малиновой челкой на прыщавом лбу.
— Всуе пенязная, дырь твою, — авторитетно прогнусило существо с гвоздями в носу, — забутеет азовка. А вот шипока зельная!
— Хвилая какая-то… — засомневался худой, подозрительно разглядывая неизвестную мне «шипоку».
— Сам ты хвилый! — отрезало внегендерное таким обидным тоном, что я сразу заподозрил, что оно — девочка. — Басенькая шипока!
Юнец покраснел прыщами.
Подростки проследовали мимо меня к выходу, заставив потесниться в узком проходе и окинув безразличными взглядами. От них странно пахло — землей и гнилым деревом, как в погребе.
Продавщица бесстрастно смотрела им вслед.
— Чем могу помочь? — спросила она неохотно.
— А что такое «гугля»? — спросил я зачем-то.
— Вот же она, — женщина взяла с полки и поставила на прилавок покрытое крупными чешуйками яйцо, — восемьсот двадцать рублей.
Гугля оказалась похожа на небольшой ананас или крупную шишку, фрезерованную из латуни.
— Пенязная, — сказал я наугад.
— Дорого — не берите, — обиделась продавщица, — ходят тут…
— Извините, я ищу Марту Эшерскую. Она заходила к вам несколько дней назад. Девушка со скрипкой.
Продавщица уставилась на меня со странным выражением лица.
— Марту, значит.
Я молча ждал.
— Зачем тебе Марта?
— Я ее муж.
— Где же ты, муж, когда был нуж?
Я начал злиться. Какого черта?
— Где она?
— Иди-ка ты отсюда, муж, — фыркнула продавщица, отворачиваясь, — не выйдет у вас ничего. Явь с Правью не сходятся.
Взял с прилавка гуглю и взвесил на руке. Гугля была увесистая и прочная. Оглядел содержимое полок. Ценников на товаре, в нарушение федеральных законов о розничной торговле, не оказалось, но в центре стояло что-то развесисто-хрустальное, вроде сложного фонаря с механизмом.
— А это что за штука? — спросил я, указав пальцем.
— Звонец ищеревый, — ответила продавщица сердито, — тебе он не за делом.
— Дорогой?
— Да уж не дешевый.
— Хорошо, — сказал я удовлетворенно, и без замаха, но сильно метнул в него гуглю.
***
— Жесточно закамшили странь… — удивленно сказал надо мной чей-то юный голос. — Ококовел аж.
«Нокдаун», — опознал знакомое состояние я. Словил, значит. Надо вставать, пока рефери считает.
— Не копырзись, странь, спышай!
Вернувшееся сознание застало тело лежащим в переулке. Его, присев на корточки, с интересом рассматривали давешние подростки. Снизу лужа, сверху дождь. Красавец, надо думать.