Мертвая женщина играет на скрипке
Шрифт:
— Вот вам и звонец с гуглей, — сказал я с досадой, — чем это меня? И кто?
Готов поклясться, что в магазинчике не было никого, кроме меня и продавщицы. Но кто-то же меня по башке отоварил? Хорошо, что она у меня на удар крепкая.
— Охтимнечки… — сказал толстый подросток худому.
— Гуздо чикнуло, — согласился тот, — вон кака пухлина.
Он осторожно прикоснулся к здоровенной шишке на моей голове. Я поморщился, и он отдернул руку.
— Азовку забедил, странь? — спросило среднеполое.
Я неопределенно
— Азовку не беди, не ресно. Азовка зобенькая, но хмыстная, — попеняло мне оно, — отутовел?
— Да, полегче уже, спасибо.
— Ну, мы поскердали.
— Как звать-то тебя?
— Фигля рекусь.
— Спасибо тебе, Фигля.
— Ништо.
Магазин был закрыт, так что второй раунд не состоялся. Ничего, я тупой — но упорный. Я еще вернусь. Может, каску найти?
На стене возле двери уже успели накарабять: «Мал клоп, да дал в лоб!».
Забавненько…
***
— Я же просила вас никуда не ходить! — капитан Волот приложила к моей шишке охлаждающий пакет из аптечки.
Стало легче.
— Волков бояться — в хате гадить.
— Бабай писал вам про «вырезать сердце и съесть печень»?
— Да, что-то в этом роде. Но вряд ли у меня вкусная печень, недостаточно здоровый образ жизни веду.
— Поймите это не художественный образ, а возможный отчет вашего будущего патологоанатома. Антон, вы… Кстати, мы на «вы» или на «ты»?
— Смотря, что вам или тебе снилось сегодня.
Лайса резко отстранилась и отвернулась к окну. Но я даже сзади видел, как запунцовели ее щеки и запылали уши.
— Это просто сны, — сказала она строго, — а вы очень неосторожно ведете себя, Антон.
— Лайса, я не буду сидеть на попе ровно. Мне надо жену искать.
— Точно надо? — вздохнула она.
— Обязательно.
— И как успехи?
— Есть один очень интересный магазин, но…
***
— Ты сломал мне ребро, нос и повредил колено, — укорил меня Иван.
— Ты моложе, сильнее и лучше боксируешь, — пожал плечами я, — не могу позволить себе честный бой. Зато теперь ты подготовлен, чтобы прислушаться к моей позиции.
Мы сидели на лавочке в саду больницы. Мой собеседник прислонил к скамейке костыли и вытянул вперед ногу в гипсовой лангете. Левая половина его лица вызывала во мне законную гордость — мой коронный свинг еще ничего себе.
— Ты ведь не отдашь девочку?
— Знаешь, — оглядел я его с нехорошим удовлетворением, — ты не выглядишь готовым к повторению дискуссии в тех же тонах, так что не начинай. Как честный человек предупреждаю — в следующий раз искалечу. Я могу.
— Верю, — вздохнул Иван, — как мужчина я уважаю твою решимость и приверженность
— Не могу не отметить, что пресловутый бронепоезд угрожающе свистит с запасного пути, но ко мне посылает парламентера на ручной дрезине. Отчего же им не явиться сюда со своими корочками, мандатами, бигдатами и прочими атрибутами?
— Здесь… как бы лучше сказать… Не их юрисдикция. Но они работают над этим.
— Я тоже не сижу, сложа руки, — соврал я, — так что еще посмотрим. Бывало, что бронепоезд пускал под откос одинокий партизан.
— Ну-ну… — грустно покачал головой Иван. — Давай, пугай ежа голым задом.
— Зачем им моя дочь? На самом деле? Это просто шестнадцатилетний подросток. У нее нет никаких суперспособностей, кроме таланта моментально захламлять любое помещение. Она даже учится на тройки.
— Я просто, как ты выразился, «парламентер на дрезине». Мне не докладывают. Мне самому не нравится вся эта история. Меня попросили передать тебе послание, — он протянул флешку. — И… Знаешь, что? Вопрос юрисдикции ограничен границами Жижецка.
— Значит, постараюсь пока их не покидать, — кивнул я понимающе, — спасибо. Тут неплохо, да? Милый провинциальный городок.
— Да, — вздохнул Иван тоскливо, — хороший городок. Тихий такой. Только пахнет тут, как в старом блиндаже. Землей, трухлявым деревом и смертью.
«Козлы не злы,
Но их понты — пусты», — сей загадочной максимой обеспечил меня забор больницы. Надеюсь, он не меня имел в виду.
***
— Пап, я хочу пойти на концерт… — жалобные глаза и сморщенный носик намекают, что отказ будет воспринят болезненно. Для моего родительского самолюбия, в основном.
— Мне не кажется это хорошей идеей, — обтекаемо сформулировал я, — чужой город, незнакомая компания… Да и общий жизненный фон у нас сейчас не позитивный.
— Паап! Я не могу сидеть весь день дома и тупить в смарт!
— Да? Раньше у тебя получалось.
— Мне скучно!
— Я не очень понимаю значение слова «скучно». Это когда ты слишком ленивый даже для того, чтобы просто лениться?
— Мне кажется, — прокомментировала вернувшаяся со службы Лайса, — этот ребенок сильно скучает по школе. Праздность порождает в подростках странные идеи.
Если бы мы были в компьютерной игре, на экране всплыла бы надпись «Отношение -100». Настя проводила ее пылающим взглядом, но на полисвумен даже мундир не задымился.
— Паап! Меня Виталик пригласил! Это просто ночной клуб!
— Ты считаешь, что «ночной клуб» — это именно те слова, которые успокоят отца шестнадцатилетней дочери?