Мертвая женщина играет на скрипке
Шрифт:
— Ну, я, — ответил густо покрытый шрамами по оливковой шкуре полуорк.
— Трактирщик хочет нанять вас для охраны своего заведения.
— Не поздновато? — он ухмыльнулся клыкастой пастью, показывая на царящий вокруг разгром.
— Самое время, — не согласился я, — у вас отличный шанс показать себя с лучшей стороны.
— И заработать премию! — добавил дворф, пробегая мимо с очередным бочонком.
Зашипело, в воздух поднялся клуб ароматного пивного пара. Остаток трактирщик влил себе в глотку.
— Пойдем, ребята, — решился полуорк, — покажем этим городским, чего стоят наемники из Туманных Холмов! Эй, вы — не выливайте все пиво, нам потом потребуется промочить глотки!
Пятерка
— И что мне теперь делать? — мрачно спросил трактирщик, глядя на покрытые подпалинами стены, частично выгоревшую крышу и выбитые окна.
— Найми тех мужиков, что тебе помогали, они починят. Заключи контракт с наемниками, они не дадут напасть снова.
— А платить за это чем? Мы вылили почти все пиво. И я вторую руку готов поставить в заклад, что мадам Мерде уже выслала своих холуев перехватить караван. Так что нового не привезут… И как я буду зарабатывать?
— Как тебя зовут, дворф?
— Серьезно, фиктор? — повернулся ко мне трактирщик. — Тебе нужно мое имя?
Он выглядел пораженным, как будто я невесть чего спросил. Нетта тоже почему-то смотрела на меня удивленно.
— Надо же мне как-то к тебе обращаться.
— Меня зовут Наджер. Наджер из Дернхольма! — лицо его озарилось гордостью и восторгом. — Спасибо тебе, фиктор, я этого не забуду! Эй, люди, слышите? Я Наджер из Дернхольма!
Так. Судя по тому, как на меня пялится Нетта, я сделал что-то не то. Может, надо какие-то мануалы почитать?
— А ты все не унимаешься, фиктор?
Мадам Мерде появилась предсказуемо, но все равно неожиданно. Я как раз отошел в сторонку, глядя, как новые работники дворфа… — то есть, Наджера, — разбирают черепичную крышу, чтобы заменить обгоревшие балки. Очень детально, не то что «мышкой ткнул — крыша возникла».
— Ай-яй, — сказал я с упреком, — нехорошо ябедничать. Не по-пацански. Хотя вы и дама.
— Ты разрешил ему имя и прошлое. Ты разрешил ему наемников и работников. Что дальше? Поставишь его на мое место? Это мой город, фиктор.
— Он всего лишь трактирщик.
— Это игра с нулевой суммой, фиктор. Все, что получает он, забирается у меня. Потому что больше не у кого.
— Ну что же, этому городу не помешает второй центр силы. Это придаст сюжету драматизма.
— Он всего лишь трактирщик, — повторила она мои слова. — Я ему не позволю.
— Посмотрим.
— Посмотрим.
И она удалилась так же быстро и незаметно, как пришла.
— Натворили мы дел, да? — сказал я Нетте.
Вопрос был риторическим, но она ответила:
— Элина будет недовольна.
— А ты? — спросил я удивленно.
— А я твой личный кобольд.
— Это «да» или «нет, но…»?
— Это «я тобой горжусь». Я не ошиблась, выбрав тебя.
Забавненько.
***
Ночной Жижецк сильно отличается от дневного. Не только тем, что дождь, наконец, закончился и на небо вышла огромная, какого-то нездорового оттенка луна. Такое ощущение, что с наступлением темноты город подменяют похожим, но другим. В котором даже улицы расположены иначе. Я еле доехал до «Макара», в котором был уже столько раз. Три раза свернул не туда, оказывался в каких-то дебрях старых кварталов, которые ни разу не видел днем, с трудом выбирался оттуда — и промахивался снова. Даже навигатор не помог — Нетта разводила нарисованными ручками и писала:
Добрался более попущением демонов стохастического распределения, нежели благодаря умению ориентироваться. Припарковался неподалеку, выключил свет, приоткрыл окно, приготовился ждать. Вот они минусы отсутствия городских камер — приходится глазами смотреть.
Думал, будет скучно, но было почему-то тревожно. То ли от мертвецкого цвета ненормально огромной луны, в котором растворяются желтушные отсветы редких фонарей, то ли от темной мрачноватой архитектуры старых домов исторического центра, то ли от резких лунных теней, в которых как будто что-то все время двигалось, стоит отвести от них взгляд.
А еще птицы. Днем я их не видел в городе вовсе, я сейчас, на фоне лунного неба, барражировали какие-то огромные черные стаи. Они взлетали с крыш, собирались плотными текучими конгломерациями в воздухе, как боевые «облачные» дроны, потом рассеивались — и взмывали снова. Наверное, они просто питались, пользуясь отсутствием дождя, но выглядело это почему-то зловеще и неприятно.
Достал смарт — меня ждало новое письмо от Бабая:
Вы напрасно считаете меня маньяком, Антон. Меньше доверяйте вашей полицейской подружке. Архелия создала себе отличный инструмент, это не слишком этично, но смело и эффективно. Однако Лайса искренна в стремлениях, но лукава в мотивах, еще вопрос, кто из нас менее адекватен.
По здравому размышлению, не могу не признать, что я не вполне нормален с обывательской точки зрения. Как не вполне нормален любой, осознанно лишающий жизни представителей своего вида. Вы, Антон, работая с военными в горячих точках, наверняка замечали на них отпечаток, который накладывает на своих проводников Смерть. Да, как ее невольный слуга я навсегда выпал из общепринятой нормальности. Но я не маньяк. Я отчетливо понимаю, что я делаю и зачем, и это не доставляет мне удовольствия.
Делаю то, что нужно. Выполняю неприятную, но важную общественную функцию.
Кто-то же должен…
Ну да, какой маньяк скажет, что он маньяк. Нет, у всех, блин «миссия».
А потом я услышал быстрый шлепающий топот — кто-то бежал по лужам. Мимо машины промчался, громко сопя, встрепанный подросток, за ним, сосредоточенно и упорно, бежали еще человек шесть. В темноте я не понял — то ли они догоняли его, имея в виду нехорошее, то ли наоборот, он вел их за собой — вперед, к приключениям. В первом случае мне, как взрослому ответственному человеку надо, наверное, вмешаться, потому что пятеро на одного — может выйти больно. Во втором — не надо, потому что мало ли какие у них тут развлечения. Может быть это ночной кросс энтузиастов-физкультурников.
— Фуряй, странь, та сарынь — не твоя жандоба, — сказал знакомый голос. Я дернулся и ударился головой о край окна, в которое выглядывал.
— Привет, Фигля.
— Настуешь, мимозыря? Вотще.
— Почему?
— Сиротный войт мухортый, да озойливый. Беспроторица, не выринуться.
— А мне он показался нормальным. Ну, более-менее.
— Прихеряется. Многих обадил, да не нас. Мы скарядие чуем.
— Кто «вы» -то?
— Ништо.
— Дело твое.
— Нырищей вертепной уведут. Пияти, галиться да жрети.