Мертвая жизнь
Шрифт:
Темнота нравилась Джеку. В ней очень уютно было ему, такому, существовать. Так что он брел вперед, почти счастливый и почти беззаботный. И даже сказал, невольно копируя интонации Жабы: «Охо-о-отнички», когда услышал шум. И пошел на звук.
— А я говорил — зря...
«Не то слово», — домыслил Джек, выглядывая. Подземный тупик — нет выхода из лабиринта. И в этом тупике — всего двое. С тусклыми фонариками и без огнеметов. Мягко говоря, неудобное это место — канализация. Только стрелять, резать, бить, а потом тащить наверх, где уже можно разделаться с ходячим трупом.
— Спокойно, —
Прежде чем один из охотников вскинул ружье, Джек выхватил револьвер.
— И пули вам могут серьезно навредить, а вот мне — не очень.
Двое — и у одного дрожат руки.
— Новенький, что ли? — спросил Джек. — Из этих оболтусов, которые считают, что тут мир спасают, убивают тварей и подонков, да?.. Не могу судить. Тут логика простая — либо ты их бьешь, либо они тебя жрут. По-другому — никак. Да только с нашей стороны — все то же самое...
Он еще не договорил, когда второй охотник коротко и точно ударил напарника по голове, подхватил тело и опустил на пол. А потом сказал:
— Джек...
«Ро-о-об, мать твою! Неси бинт!.. Как врачи посмывались из города, так я и стал попадаться зомбякам в два раза чаще!»
«И ведь находят где-то оружие, Роб, ты только посмотри — горит, а пушку не бросает...»
«Слушай, а, Робби? Слышишь? Это у нее внутри что-то разрывается и лопается, ага? Забавный звук...»
Стало плохо. И не от того, что Роб находился прямо здесь, рядом, напротив, десять шагов — и вот он. От собственных слов, вскрывающих память, поплохело.
— Роберт? — Джек усмехнулся. — Так что, этот — и вправду недавно в городе объявился?
— Ага, приперся, в первый же день чуть не сдох, чушь всякую мне гнал, о спасении, о миссиях и всяком... Стоп, — Роберт замотал головой. — Так ты как...
Джек широко улыбнулся, подошел к Роберту и крепко того обнял.
А потом приставил к его груди дуло револьвера.
— Это ведь ты меня убил, верно, Роб?
— Ты что... Я бы никогда... — он не пытался ни отойти, ни потянуться за пистолетом, настолько был ошарашен.
— Да брось, Робби, кто ж еще? Мы ведь с тобой напарники, товарищи, никого другого с собой не брали, к бандам не присоединялись... Они все подыхали быстро, а мы везучие, мы — жили, — Джек подмигнул. — Так в чем же дело?
— Джеки, — вздохнул Роберт. — Да ничего ты не вспомнил. Ты...
— Дже-е-ек!!!
— Что за хрень?
— Это Жаба.
Жаба, путающийся в своем дождевике, взволнованный, быстро и нелепо ползущий к Джеку.
— Джек! Там свет! Там охотники! Много!
— Сколько вас здесь? — рявкнул Джек.
— Еще четверо ушли в другую сторону, — Роберт все-таки сделал шаг назад. — Джек, послушай...
— Значит, возвращаются. А ты, Роб, мне еще все расскажешь!
Против четверых и выступать нечего, тем более, неизвестно, что за игрушки у них с собой. Выяснять не хотелось. Джек бросился из тупика, споткнулся об упрямо ползущего Жабу, приложился о пол головой,
И Джек побежал.
Побежал, отмечая, что бегать — очень легко, когда нет усталости. Только неудобно — с Жабой на спине. И еще Джек думал, прямо на бегу... думал, что могло толкнуть Роба на убийство. И не находил ни одной подходящей причины.
Они друзьями были, совершенно точно. Лучшими друзьями. Братьями почти что. Тогда, во время их знакомства, в городе и люди встречались чаще, и в настроениях преобладало веселье. Отчаянное веселье — ну, оно и верно, как никак, трупы не желают лежать в земле, вирус, конец света, все дела... Но люди орали, что прорвутся, и прорывались. Драки, стрельба, взрывы — и при этом обычная человеческая жизнь. В магазинах даже кто-то работал, дети учились. Врачи с семьями переселились в госпиталь — и там всегда был день открытых дверей. Люди боялись мертвецов, а друг друга — ни капли. Сразу, сами собою, поделились на защитников и подонков — и последние не продержались долго. Это радовало безумно. В этом было нечто восхитительно правильное... При этом — каждая ночь как последняя и каждый день как первый, у любого — оружие. Этакий город-бойня. Город-перевертыш, днем — цивилизация, ночью — фильм ужасов.
Позже, конечно, когда зомби стало слишком много, люди начали уходить... Но Роберт и Джек — остались. Роберт — потому что его отец стал ходячим мертвецом, а Джек...
— Дже-е-ек!
— Чего тебе, Жаба? — Джек резко остановился, совершенно не представляя, куда успел убежать.
— Вот так. Стой, — Жаба свалился на пол. — Ну ты и ре-е-езок... Хоть знал, куда бежишь?
— Понятия не имел.
— Так я и думал. Хорошо хоть я места знаю более-менее... Оторвались мы славно, это факт, наших искать надо. Они на восток сворачивали — и нам бы туда направиться...
— Подожди, Жаба... Почему ты с ними не ушел? Я ж видел...
— Да куда я, — дернул плечом Жак, — на своих обрубках... Они б меня ждать не стали, а ты и ходишь медленно, и...
Он не договорил.
— Никакие мы не друзья, — ровно сказал Джек. — Особенно сейчас, когда я встретил Роберта.
***
Они смогли найти остальных. Вернее — столкнулись с вездесущим Натаниэлем, который посмеялся и рассказал им, куда двигать дальше. Очень вовремя — по ощущениям, уже давно наступил день, а значит, просыпался и голод.
Вновь лежа у стены в позе эмбриона, Джек думал о причинах, заставивших Роба его убить, а еще... а еще жалел, сильно жалел, что они сожгли труп старика — его тело бы сейчас пригодилось. Джек вспоминал и скрежетал зубами в попытках вновь почувствовать тот вкус и чувство сытости.
Узкая ладонь легла на его лоб.
— Джек, — прошептала Эни. — Я только хотела сказать... Спасибо.
— Говорила уже.
— Не за то...
Джек сел и посмотрел на нее.
— За Жабу спасибо.