Мертвая зона(Повести)
Шрифт:
— Привезет лейтенант Сергеев сейчас этих «кладоискателей», увидим, кто пришел, — сказал Ковешников. — А пока давайте посмотрим фотографии, узнаете или не узнаете, кто в Ашхабад с иностранными туристами пожалует?
Ковешников достал из внутреннего кармана пиджака фотографию старика-«художника», передал ее Лаллыкхану и Амангельды.
— Слушай, зачем так говоришь? — удивился Амангельды. — Как не узнать, когда глаза есть? Алибек Тангры-Берды — собака приехал! Какой такой враг-фашист опять его сюда послал?..
— Не иначе бай Фаратхан, а то и сам Мелек-Манур
— Вот и я не пойму, зачем приехал, когда ему у нас и появляться нельзя, — сказал Ковешников.
— Он что, дурак? — подхватил и Амангельды. — Думает, в европейском костюме, с волосами, как у женщины, так его и не узнают? Думает, у нас глаз нету?.. Ай, наверное, скажет: «Не осталось у них стариков, чтоб меня помнили!» А тут сразу, кто хоть раз его видел, узнали…
— Сам-то он ни в чем не признается, — заметил Ковешников. — Как ты заставишь его сказать: «Вот я, Алибек Тангры-Берды, закоренелый враг Советского государства, снова приехал вам вредить»? Не скажет он так. Начнешь обвинение строить, он тут, же отопрется: «Что это вы мне какое-то дело пришиваете? Знать вас не знаю! Никакой я вам не Алибек! Я — художник Сэмюэль Браун!..»
— Чего-чего? — переспросил Амангельды. — Сэмюэль Браун?.. Ну ты, Ёшка, скажешь — все ишаки аула Чули смеяться будут! Какой такой Браун? Кто тебе такую глупость сказал? Алибек это!
— Не глупость кто-то говорил, а в его загранпаспорте так написано. Как ты заставишь его признаться, что и фотокарточка и паспорт — липа? Надо точно узнать, зачем он у нас под чужим именем появился? Как это сделать, я и советуюсь с вами…
— Надо подумать, Яков Григорьевич, — рассудительно заметил Лаллыкхан, который не позволял себе называть Ковешникова фамильярно Ёшкой, как это делал Амангельды. Со старым следопытом у Ковешникова отношения сложились еще тогда, когда Амангельды был уже известным дружинником, а молодой Ковешников работал в дорожной ремонтной бригаде, приходил учиться к нему.
— Мы, дорогой, — сказал Амангельды, — еще не знаем, что скажут торговец углем Ашир и второй, что назвался Махмудом-Кули. Почему они пришли в одно время с Алибеком? Что им у нас надо?
— Обещают найти клад в Змухшир-кала, — ответил Ковешников.
— Клад найти?..
Амангельды и Лаллыкхан недоуменно переглянулись.
— В Змухшир-кала клад может быть, — рассудительно сказал Лаллыкхан. — Там у бандитов был главный стан, могли они и клад спрятать. Это — правильно.
— Как — правильно? — возразил Амангельды. — Разве правильно, какой такой амбал сказал, что он Махмуд-Кули? А кто это такой, ты знаешь? Нет? Я тоже не знаю!
— Для того я к вам и приехал, — сказал Ковешников, — чтобы все это установить. Пока подъедет лейтенант Сергеев с этими «кладоискателями», давайте я вам объясню, какую задачу перед нами поставил генерал — начальник войск.
— Ай, Ёшка, сам генерал, говоришь? — переспросил Амангельды.
— А ты думал, если Алибек к нам приехал под видом художника да еще эти неизвестные нарушители появились, кто должен операцию проводить?
— Покажи своей жене эту карточку, она тебе и поможет вспомнить, — посоветовал Амангельды.
— Слушай, Амангельды, я серьезно спрашиваю.
— Тебе сколько лет? — воскликнул Амангельды. — Она тебе внучкой может быть! Живет за океаном, миллионеры ее на машинах катают, красивых, как вишневый сок. А ты кто такой? Миллионер? Еще и нам голову морочишь!
— И все-таки я вспомню…
Со стороны дороги донесся шум машины, газик, проехав вдоль арыка, остановился.
Из машины выскочил лейтенант Сергеев. Осторожно спустились с подножки два пожилых человека. Один худой, небольшого роста. В нем Ковешников без труда признал бедного торговца углем и дровами из прикордонья — Ашира, старого своего друга и союзника, помогавшего во время войны советским пограничникам разоблачать провокации по обе стороны рубежа. Вслед за ним вышел из газика плотный курд, с едва наметившейся, несмотря на солидный возраст, сединой в бороде и на голове. Быстрый в движениях, сохранивший природную силу и ловкость, он остановился возле машины, настороженно озираясь по сторонам, словно определяя, куда его привезли.
Так же, но гораздо боязливее озирался и угольщик Ашир. По черным рукам и темному лицу можно было судить о его профессии.
Ковешников тут же узнал обоих, но решил ничего пока не говорить Лаллыкхану и Амангельды.
Гости из прикордонья, прибывшие с лейтенантом Сергеевым, спустились к воде освежиться. К ним присоединился молодой солдат в панаме и рубахе защитного цвета — водитель машины.
— Слушай, Ёшка, скажи, дорогой, сплю я или не сплю? — вполголоса проговорил Амангельды. — Знаешь, кто приехал к нам с твоим другом Аширом?
— Догадываюсь, — ответил Ковешников. — Мне ли его не знать, когда до сих пор, как вспомню, что было в ауле Карагач, затылок болит… А ты, Лаллыкхан, что нам скажешь?
— Сам не видишь? — ответил Лаллыкхан. — Верный пес Алибека Баба-Бегенч! Если бы не с лейтенантом приехал, я бы сейчас его к стенке поставил!
— Это ты верно говоришь, — подтвердил Ковешников. — Ну и что мы теперь будем делать? Что докладывать генералу? Алибек Тангры-Берды завтра приезжает в Ашхабад. Сегодня у нас в ауле Чули Баба-Бегенч. Две ветки от одного корня. Какой вывод мы должны делать?
— Баба-Бегенч тоже откажется, — заметил Амангельды. — Скажет: «Никакой я не Баба-Бегенч, а мистер Смит…»
— Откажется или не откажется — неважно: мы то их знаем! Главное — приехали в наши края в одно время, хоть и с разных сторон. А это неспроста!
Ашир и Баба-Бегенч освежились в арыке, в сопровождении лейтенанта Сергеева поднялись по откосу и вскоре вышли из зеленых зарослей. Амангельды и Лаллыкхан отправились встречать гостей. Ковешников, решив до времени не показываться и понаблюдать, отступил в тень деревьев.